На его губах появляется улыбка, а палец щекочет живот моей дочери. Она никак не реагирует, бездумно глядя в потолок голубыми глазами своего… папочки.

- Вот такой, - поднимает вверх большой палец мужчина, показывая мне “класс”.

- О… - выдыхаю с облегчением. - Хорошо…

- Ягодичные складки симметричны, длина ног одинаковая…

- Хорошо… - повторяю счастливо.

- Идеальная красавица.

Мой рот разъезжается в глупейшей, дурацкой, счастливейшей улыбке.

Идеальная…

- Её имя - Рания, - сообщаю, наполняясь гордостью.

- Я помню, - кивает он, отходя от стола. - Можете забирать.

Слава Богу!

Сорвавшись с места, нависаю над дочерью и улыбаюсь:

- Ты - идеальная…

В ответ она дрыгает ножками и грызёт свою погремушку. Застегиваю памперс, суетливо спрашивая через плечо:

- То есть, у нее все развито как нужно?

- Да, вполне, - отзывается мужчина, опуская на нос очки и стуча по клавиатуре своего компьютера.

Снова смотрю на дочь, улыбаясь. Прежде чем надеть носок, поднимаю малюсенькую пятку и прижимаюсь к ней губами, целуя. Натянув на шестимесячное тельце комбинезон и носки, забрасываю на плечо сумку со всем ежеминутно ей необходимым и беру на руки свою драгоценность. Она издаёт недовольные писки, суча конечностями в воздухе. Прижав спиной к груди, целую шелковистую макушку, прикрыв на секунду глаза, а потом набрасываю на неё ушастый капюшон.

- Жду вас через два месяца, - шлёпает доктор печать на заключение и миролюбиво улыбается.

- Через два? - хмурюсь я, глядя на него.

- Да, - кивает. - Пока не вижу необходимости в ежемесячных осмотрах. Девочка развивается очень хорошо. Жду на прием в случае необходимости.

- Что ж… - перевариваю информацию и решаю уточнить. - А когда возникает необходимость?

Поправив очки, стучит ручкой по пальцу:

- В случае отклонений.

- Как я их обнаружу?

- Вы разберетесь, - вежливо улыбается он. - Не сомневаюсь. Номер моего телефона у вас есть. Я на связи почти всегда.

Ещё бы он был не на связи. Максут платит в этом месте столько, что врачи сами должны приезжать в наш дом, а не наоборот. Мне не нравится эта расточительность, но если мой муж что-то решил, спорить с ним, всё равно, что головой биться о стену! В браке вообще с очень многим приходится мириться и примиряться! Когда моя дочь станет девушкой, я посоветую ей вообще не выходить замуж. Тем более, за упрямых ослов.

Выйдя из кабинета ортопеда, осторожно прикрываю за собой дверь, прижимая дочь одной рукой.

Девушка с черноволосым мальчиком в переноске встает со стула и, улыбнувшись мне, заходит в дверь.

Поправив сумку, быстро заворачиваю за угол, мечтая поскорее вернуться домой. Мы здесь уже бесконечные часы. Мы обе устали….

Подняв глаза, вижу Максута и, сделав ровно три шага, замираю, как вкопанная.

Приоткрыв рот, наблюдаю за тем, как мой муж, одетый в костюм и рубашку, беседует с молодой женщиной в белом халате. Лениво улыбаясь и уперев в колени локти. Улыбаясь ей!

Мой рот открывается и закрывается.

Изучаю высокий стройный силуэт до самый пяток белых больниных туфель. Густые черные волосы незнакомки собраны в высокий хвост. Согнув в колене ногу, нависает над МОИМ мужем, пожимая плечами. А он… он смотрит на нее снизу вверх, продолжая разбрасываться своей еле заметной улыбкой, но для меня она, как горящий в ночи факел!

Кошмарная, жгучая ревность - именно это срывает меня с места.

- Ягодичные складки симметричны, длина ног тоже! - сообщаю, оказавшись рядом так быстро, что у Максута Аскерова дергается голова. - Подержи…

Осторожно передаю ему его дочь, накрывая своей ладонью огромную, увитую венами ладонь мужа, и поправляю его пальцы на шее Рании, добавляя:

- Она - идеальная.

Потерявшись на секунду, слежу за его лицом, когда, резко выпрямившись, опускает подбородок, прижимая нашу дочь к груди и на секунду теряя связь с окружающим миром.

Это всегда так…

С тех пор, как он увидел ее впервые, всегда так.

Его опущенное лицо сосредоточено. В эту секунду он принадлежит только ей одной. Я… не могу к этому привыкнуть. Не могу привыкнуть к тому, какой крошечной она выглядит на его руках. Как напрягаются, а потом расслабляются мышцы под тканью белой рубашки, как Максут и Рания смотрят друг другу в глаза и улыбаются. Оба…

Сумка съезжает с моего плеча. Повернув голову, смотрю на женщину.

На бейдже написано “Диляра Ф. Хирург-травматолог”.

Красивая. Ухоженная и… благородная. Образованная и городская. Наверное, его ровесница. Такая никогда не станет рожать в девятнадцать.

Задрав подбородок, холодно улыбаюсь, но её глаза прикованы к лицу Максута и к нашему ребёнку в его руках, будто меня здесь вовсе нет.

Чувствую, как бушует в крови ураган.

Особенно, когда женщина медленно переводит на меня внимательный сдержанный взгляд. Осматривает мою блузку, клетчатую юбку до лодыжек и замшевые ботинки в тон. Моё лицо и моё ухо, украшенное слуховым аппаратом, потому что мои волосы собраны на макушке, открывая уши. Мои глаза не спускаются ниже ее шеи. Мне не нужно осматривать ей. Во-первых, я уже это сделала, во-вторых, мне плевать что там у неё ниже шеи!

- Рада, что ваш друг пошел на поправку, - говорит, отвернувшись и вежливо откашлявшись. - Если нужно, я приеду на осмотр.

- Я передам, спасибо, - отвечает мой муж, подняв на нее глаза и кивнув.

- Всего доброго, - делает она шаг назад, улыбнувшись ему и бросив быстрый пристальный взгляд на меня. - Хорошего дня.

- Взаимно, - снова кивает Максут, поправляя съехавший капюшон дочери.

Развернувшись на пятках, женщина быстро уходит, положив руки в карманы белого халата.

Провожаю её взглядом и вежливо спрашиваю, посмотрев на него:

- Я не помешала?

- Нет… - тянет он, с прищуром вглядываясь в мое лицо.

Чудесно!

Это ужасно…

Я повела себя, как глупая девчонка. Я должна была проявить больше самоуверенности и серьезности. Максут Аскеров - мой муж и больше ничей. Он мой. Но она так на него смотрела. Нахалка и… боже… в следующий раз я поведу себя также…

- Мы хотим домой, - говорю, посмотрев на него свысока. - Мы устали.

Встает, продолжая с прищуром меня рассматривать. Схватив со стула своё пальто, надеваю на ходу.

- Когда у вас следующий сеанс? - спрашивает Максут, настраивая на нас с дочерью зеркало заднего вида в машине.