несварения.

– Ты же вроде за него беспокоился. – Она снова остановилась и сердито посмотрела на Нико. – Ты постоянно за него переживаешь. Твою мать, я-то думала, он инвалид какой-нибудь!

– Я не выкупаю, в чем дело? – спросил Нико, и Париса скинула туфли, ворча по-французски что-то про то, какой он безнадежный придурок. – Эй, а вот это лишнее. Хотя нет, ты права, – сокрушенно признал он, – но у меня есть право не выслушивать оскорбления у себя в спальне. И вообще…

– Я проторчала тут слишком долго, – отрезала Париса. – Начала… – она посмотрела на Нико с таким презрением, с каким еще никто не смотрел на него, да и, наверное, ни на кого и никогда в этом мире, – беспокоиться.

– За… Гидеона? – Нико в жизни бы не подумал, что так оно и есть, однако так оно, похоже, и было. Он невольно заметил, какой маленькой Париса выглядит на фоне камина. А жаль. Она всегда казалась ему каким-то неземным созданием, готовым дать ему по лицу не хуже любого его знакомого мужика.

– Да. Нет. Сама не знаю. – Париса для верности смерила его очередным злобным взглядом, и до него запоздало дошло, что надо бы, наверное, задавать другие вопросы.

– Прости, с Гидеоном что-то не так? – В последние недели мысли о том, что с Гидеоном может случиться беда, посещали Нико чаще, чем он готов был признать, и, дабы не впасть в истерику, он с лицемерным раздражением стал отмахиваться от них. Однако сейчас испуг вызвал у него нечто вроде короткого замыкания, совсем как в электроцепи.

Может, Гидеон потому и молчит, что…

– Нет, – фыркнула Париса, – наоборот, с ним все просто замечательно.

– О. – Понятно, значит, это у Нико дела плохи. – Тогда в чем дело?

– Ни в чем. Никаких проблем. – Какая благородная попытка изобразить безразличие: внешность Парисы говорила, что проблемы как раз таки есть. – Я тут подумала…

Она не договорила, и Нико выгнул бровь.

– Ну?..

– Ничего. – Париса в отчаянии отвернулась, а Нико, не зная, куда девать руки, куда смотреть или податься, присел на кровать.

Объяснений так и не последовало. Ну, решил Нико, раз уж Гидеон цел и невредим (хотя наверняка накосячил), можно выяснить, что же так взволновало Парису.

– Как ты? Выглядишь… потрясенной, – сказал Нико, обратив наконец внимание на ритм шагов, которыми она мерила комнату.

Кто и что такого мог сотворить с ней?

– Это был Каллум? Далтон?

– Нет, это был ты. – Париса метнула в него ядовитый взгляд. – Я его чуть не убила. Собралась уже, готова была, еще чуть-чуть, а потом…

Она поджала губы.

– Какой он? Твой Гидеон?

– Страшный мерзавец, – немедленно ответил Нико. – Лучше его просто никого нет, – пояснил он, но Париса еще сильнее нахмурилась. – Я в прямом смысле.

– Ну разумеется. – Париса вздохнула и упала рядом с ним на кровать. – С тобой… – она испепеляюще посмотрела на Нико, – с тобой что-то не так.

– Все как обычно, – ответил Нико, лег и посмотрел ей в глаза.

– Нет, ты разваливаешься, – возразила Париса, переводя взгляд на потолок. – Что-то тебя иссушает.

– Не-а. – А вот и да. Болело и ныло все тело. Но это же мелочи, пустяки. Такое со всеми бывает, начинается с возрастом, из-за стресса… только не с медитами-физиками высшего калибра, которым вроде как являлся Нико. И то, что прежде давалось по щелчку пальцев, уже не получалось так просто и быстро. Теперь приходилось думать секунду-другую перед каждыми чарами. В принципе, грех жаловаться, но все же Нико не покидало ощущение, будто тело ему больше не принадлежит. – Все у меня хорошо.

– Скучаешь по ней? – тихо спросила Париса.

Имя даже не пришлось произносить вслух.

– Бывает. – Либби ему не хватало так же, как не хватало бы электричества или левой руки. Он не знал, как теперь без нее обходиться.

– И его тебе тоже не хватает, – заметила Париса.

Снова никаких имен. А значит, Париса, наверное, знала, что Нико не хватало Гидеона, как не хватало бы разума, способности уходить от удара. Оставшись без Гидеона, он потерял сам себя.

– Странно, – сказал Нико, – эта библиотека… дает все, чего можно пожелать…

– Да.

– Она все дает и все забирает, – сказал Нико, имея в виду: зачем он отправился куда-то, бросив все, что имел, если можно было остаться, так и не познав глубин своего невежества?

– Да, – снова согласилась Париса.

Нико повернулся на бок, лицом к ней, подобрав ноги. Так они и лежали, зеркально повторяя позы друг друга, в тишине, у него на кровати.

Он еще никогда не был так близок к ней, а сейчас они касались друг друга коленями. У Нико всегда было чувство, что Париса не хочет подпускать его к себе, и он держался на расстоянии. И только сейчас почувствовал, будто для него приоткрылась некая дверца. Словно Париса Камали сняла все преграды в обмен на мгновение покоя.

Ее волосок щекотал лоб, и Нико отвернулся. Почесался, а потом снова взглянул на нее.

Париса смотрела на него так, будто чувствовала, что сейчас они совершат какую-то глупость.

– В чем дело?

Что ему было терять?

– Мне типа казалось, что ты должна благоухать розами, – признался он, и она, как ни странно, от души рассмеялась. Вышло на удивление по-девчачьи и мило, даже немного мелодично.

– Чем же я пахну на самом деле?

– Э-э-э… – Нико принялся обнюхивать ее, и она отмахнулась. – Потом?

– Прекрати.

– И… типа жасмином?

– Это шампунь, – скривилась Париса. – Бренд семьи Нова, только тсс.

– Нет уж, всем разболтаю, – оживился Нико. – Прямо сейчас составлю текст памятной записки.

– Какой же ты ребенок, – вздохнула Париса.

– А вот и нет. – Он придвинулся немного поближе, соединив с ней коленки. – Если тебе интересно.

– О Николас. – То, что она хотя бы не рассмеялась, он воспринял уже как победу. – Мы это обсуждали.

– Знаю. Но ты наверняка не выбросила этот вопрос из головы, а я лишь снова внес его в список приоритетных. – Он опустил взгляд на ее пальцы: длинные, без колец, неподвижные.

– Ты правда замужем? – спросил он, припомнив, что говорил Каллум, когда исполнял с Парисой их танго душевной боли.

– Да, – пожав плечами, сказала Париса. – Только это не имеет никакого значения.

– Даже юридического?

– Ладно, в этом смысле – имеет. – Одной рукой она подперла голову, а другую убрала в сторону. Нико повторил за ней. – Но давай не будем об этом.

Пусть только захочет остаться, и он прекратит расспросы.

– Николас… – предостерегающе промурлыкала Париса.

– Прости, – вздохнул он. – Забыл, что ты у меня в голове.

– Ты единственный, кто вообще об этом забывает.

– О. – Что ж, а вот это разочаровывало. Должно быть, его только чудом еще не убили.

– Нет, это мило. – Она слегка улыбнулась. – Ты