урод!» – посылая судьбу с ее капризами далеко и надолго, слепо ныряя в преисподнюю.

К такому телепат оказалась не готова. Она была сильна и быстра, но что прикажете делать с кремовым зефиром? Он же чертовски липкий. Гидеон тем временем снова метнулся к башне и прилип, точно квакша, с той стороны, где была кладка. Тогда телепат принялась разбирать башню, вынимая камень за камнем у него из-под рук, но Гидеон догадался заменять их игрушечными кирпичиками, великанскими стропилами и мармеладом пастельных тонов. Будь здесь Нико, он такой херни Гидеону не спустил бы.

Гидеон уже почти взобрался на башню, когда телепат настигла его, схватив за пятку. Гидеон попытался стряхнуть ее, лягнув разок-другой, но она оказалась сильней, чем он думал, и колдовала, похоже, без напряга. Она показалась ему смутно знакомой, как и недавно пережитая острая боль. Гидеон испытал дежавю, будто уже видел эту медитку прежде во сне. Тут она схватила его за икру, и вместе они ввалились в окно, а он подумал: «Как интересно, я вроде тут уже бывал».

Она и правда оказалась сильна или, по крайней мере, сильна была та ее версия, которая управляла этим астральным планом. Она без труда повалила Гидеона на спину и жестоко атаковала его разум, а он, сходя с ума от боли, расхохотался. И что, это всё? Так для него все закончится – моралью: «Не слушай больше мамочку»?

Телепат что-то сжимала в руке. Эфес меча. Ну конечно. Она вот-вот убьет Гидеона – как это сделать, она знала, ведь инстинкты убийцы у нее были крайне обостренные, – и тогда все исследования Нико коту под хвост. Если, конечно, он их проводил. Если еще помнит про Гидеона. «Как ты не поймешь?! Я хочу решать твои проблемы!» – он сказал это с такой легкостью, как два пальца об асфальт. Нико и к порыву ветра мог относиться с симпатией, а Гидеон не такой, он больше всего ценит преданность. С другой стороны, если Гидеон умрет, с Нико ничего не случится. Нико де Варона всегда смотрит вперед.

– Гидеон? – сказала телепат, как раз когда сам он уже приготовился умереть, уйти насовсем. Даже некоторое облегчение испытал: не нужно будет прощаться с Нико. Если Гидеона не станет, Нико не придется больше рисковать и ввязываться в опасные авантюры… сказал странник-сновидец, который сам только что влип в неприятности. И ради чего? По приколу?

Господи, какой же он идиот и засранец.

– Ты Гидеон, – сказала телепат и, отпустив его, отступила. Охренеть, какая же она красивая! Или это часть сна? А может, она – сама Смерть? Гидеон всегда гадал, как она выглядит, если, конечно, вообще существует, и вот теперь ясно понял, что выглядеть Смерть должна, ну, как-то вот так. Чтобы ты сам пошел к ней, даже если ни капельки не собирался умирать. Она была прекрасна, этакий мстительный ангел. Великолепный и внушающий трепет образ, предвестник конца.

Тут краем глаза Гидеон заметил еще кого-то. Паренька. Мужчину. Причем именно такого типажа, которому Нико с удовольствием расквасил бы шнобель. Так ведь это же Принц! Он самый! Смерть, пришедшая за Гидеоном, обернулась. Вот удача! Кто там пенял Гидеону, что он не реалист? Ха-ха-ха, Николас! Говорил же, когда-нибудь все окупится!

Собрав в кулак остатки сил и размочаленные остатки рассудка, Гидеон рванулся и, схватив Принца за ногу, забросил себе на плечо. Принц был выше ростом, но, к его несчастью, Гидеон верил в лучшее! Верил, а потому был способен на все-е-е! Телепат у него за спиной выругалась и потянула меч из ножен, однако Гидеон оказался быстрее, бесконечно быстрее. Он уже несся к окну. Вместе с Принцем сиганул наружу. Земля понеслась им навстречу, все быстрей, и быстрей, и быстрей…

Гидеон проснулся, судорожно хватая ртом воздух так, что от натуги заболели легкие. Пол под ним был сухой.

– Твою мать, – произнес Макс. Как всегда голый, сидя рядом на корточках, он смотрел на Гидеона сверху вниз. – Ты так долго не дышал… Я реально решил, что ты помер.

– Принц. – Гидеон резко сел, и у него закружилась голова. – Я достал его? Все кончилось?

– Ты проснулся. – Макс, видимо, решил, что Гидеон еще спит. – Гидеон, ты проснулся. Ты у нас дома.

Дома. Верно. Внизу орали братья Мухерджи, лаял чихуахуа, на улице кто-то ругался. Дом. Гидеон вернулся домой. Он прямо чувствовал вкус ропа вьеха: мясо и овощи, которые прямо тают во рту.

– Где Нико?

Макс нахмурился, медля с ответом, и Гидеон моргнул.

– Погоди. Нет. Извини.

Точно. Он дома, а Нико – нет.

А еще он напустил слюней. Гидеон утер подбородок.

– Сработало? – спросил он.

– Не знаю, – с сочувственной миной ответил Макс.

– А… ну ладно.

Если дело сделано, то все будет хорошо. Эйлиф получит то, что хотела, и он больше не будет ей ничего должен. Но если не вышло…

Гидеон медленно выдохнул и закрыл глаза.

– Твою мать, как я устал…

Макс изобразил свою обычную апатичную улыбку.

– Круто, – сказал он, падая рядом на спину. – Вздремнуть сейчас было бы в тему.

VI

Эго

Нико

Нико лежал на кровати, не в силах уснуть, когда к нему постучались. Он взглянул на часы и, решив, что ничего важного ему точно сообщить не хотят, быстро закрыл глаза.

– Уходи, Тристан, – пробормотал он и почти сразу же вскочил на ноги. Все его тело вытянулось в струнку, повинуясь какому-то странному рефлексу вроде коленного, только сейчас ему стукнули сразу по мыслям.

– Мать-перемать! – Нико распахнул дверь и увидел на пороге своей спальни Парису. – Я и не знал, что ты так умеешь…

– Сейчас такое было. – Дико выпучив глаза, она протиснулась мимо него в комнату. На ходу она – невиданное дело! – споткнулась. Платье было смято, одна бретелька съехала с плеча. Нико вдруг подумал, что ни разу еще не видел Парису хоть сколько-нибудь растрепанной.

– Что с тобой? – спросил он, глядя, как она расхаживает туда-сюда у камина.

Один за другим элементы ее внешности складывались в тревожную картину: волосы непривычно вихрились, на платье под мышками темнели пятна испарины, а кожа приобрела землистый оттенок, как будто Париса перенесла лихорадку.

К несчастью, Нико по-прежнему сильно к ней влекло, что только мешало.

– Твой дружок Гидеон. – Париса встала и бросила на него злобный взгляд. – Ты не говорил, какой он сильный медит.

Нико не сразу понял, к чему она клонит.

– Так ты… видела Гидеона? – спросил он не то в недоумении, не то в ярости, не то наплевательски, не то испытывая жуткую боль, как от