ушибленное седалище, Тит, приходящий в себя от наваждения, подошел к спальне, тихонько притворил дверь и виновато поплелся в ванную за тряпками и ведром, чтобы чем-то себя занять, пока его Аннушка не вернется из сна.

Интерлюдия

Подъезжая к небольшой богатой деревеньке, Марья увидела, что опричники, ехавшие далеко впереди и подготавливающие путь царю, и здесь уже расстарались.

– Смотри-ка, купцы да торговцы повылезали из своих нор, чтобы поприветствовать своего государя, – ухмылялся Иван Васильевич, кивая Малюте на сваленные в сани окровавленные трупы.

Марья с глубокой тоской смотрела на сложенные горкой отрубленные головы. Плаху соорудили из огромной мясницкой дубовой колоды, притащенной из торговых рядов. Палач, беспрерывно работающий топором, весь взмок, а вокруг колоды уже была застывшая горка из натекшей крови. Каждый раз подволакивая осужденного на казнь, помощник палача оскальзывался на этой горке, машинально расставляя руки в желании ухватиться за стоящую рядом колоду и застывая, с ужасом смотря на руку, которой чуть не прикоснулся к осклизлому красно-черному месиву. Высоко задирая голову и косясь на исходящую паром колоду, осужденные вынуждены были ложиться щекой в эту жижу. Получая оплеухи и болезненные тычки, сопротивляясь до последнего, выматывая своих палачей, они не могли избежать своей участи. Головы кидали в кучу, выросшую уже по пояс, а тела оттаскивали и складывали в сани.

– Челом бьют! – поддержал его шутку Малюта.

С трудом проехав по заваленной трупами, смердящей мясом, испражнениями и смертью площади, колонна двинула дальше. До Твери осталось несколько верст. Марья с болью в душе прикрыла глаза, когда услышала позади себя полные тоски и безысходного ужаса, захлебывающиеся крики матерей. По щекам великана непроизвольно потекли слезы.

Глава 19

Ветерок игриво приоткрыл занавеску и кухню залило ярким полуденным солнцем. Тит подставил заросшие щеки под солнечные лучи и зажмурил глаза. Рядом нежилась Машка, распластав лапы по нагретому паркету.

– Как удивительна жизнь, – думал Тит, глядя на бурно растущую зелень за окном, – Разве мог я представить, что за какие-то сто лет жизнь может измениться до неузнаваемости. Самолеты, интернет… а я так скучаю по моей маленькой, грубо сколоченной скамейке возле дома. По запаху липы и трав. Смотрит сейчас Аня на Марьюшку, видит нужное, важное, горькое. Учится, запоминает. Но заметит ли она ее ласковую улыбку и нежность сердца, скрывающуюся за строгостью взгляда? Как хочется мне еще хоть разочек услышать ее зов. Всю жизнь я думал, что она и не замечает, как я старался ей угодить, а она так тепло меня благодарила за все прожитые вместе годы, за то, что я всегда был надежной опорой. Сказала, что за всю ее долгую жизнь не было никого ближе, чем я да Аннушка, а ведь я считал, что она высокомерна. Как жаль, что…

– Тит! – раздался рядом шипящий зов.

Тит поднял голову, из-за нахлынувших воспоминаний не совсем еще понимая, где он находится.

– Тит, Виктор приехал, – лениво перекатившись набок и зажмурив один глаз сказала Машка.

– Точно! Вот я лапоть старый! Замечтался и не почуял, – Тит, хлопнув себя по коленям поднялся и по-стариковски пошаркал к входной двери.

– Привет, дружище! – протянул руку Виктор, зайдя в коридор.

– Проходи, – безразлично кивнул Тит, пожимая протянутую ему руку.

– Ты чего такой кислый? Случилось что?

– Нет. Кроме того, что уже шестой день заканчивается, а Аннушка еще в воспоминаниях, ничего. Кроме того, что я тут сижу и не знаю, что нам делать – ничего. Кроме того, что я схожу с ума от этой неизвестности – ничего! – сорвался на крик Тит.

– Эй, успокойся! Да, я тоже переживаю. Столько новостей! Столько событий, которые мне необходимо с ней обсудить. Столько всего изменилось и нам сейчас нужно придумать новый план и действовать, но принять решение без нее я не могу.

– У меня тоже есть новости, которые мне не терпится ей рассказать, – Тит громко вздохнул.

– Поделишься? И может мы пока придумаем план, который сможем ей предложить, когда она проснется? Я один его не составлю из-за того, что не очень понимаю возможности колдуна, которого мы ищем, но ты мне можешь в этом помочь.

– Это касается ведьмака. Не о чем особо рассказывать, кроме того, что ведьмак в нашей команде, и теперь только ждет, когда Аннушка проснется, – сказал Тит, думая, что Виктору точно не нужно знать о том, что Анна одна из древних. Во всяком случае он должен сначала рассказать это ей. И уж он постарается ее убедить, что с людьми этой информацией делиться нельзя, даже с теми кому доверяешь.

– Это хорошо! Помощь нам очень нужна. А я чувствую себя ущербным, – со вздохом сказал Виктор, устраиваясь на удобном кухонном диванчике. – Так хотел помочь ей с Шаровым, но даже этого сделать не могу. А уж с колдуном и подавно. Но паниковать нам точно не нужно. Я бы сейчас выпил. А домовым можно пить? Вы вообще пьете?

– Ну как тебе сказать, бывает. Но от алкоголя домовому ничего не будет. Не берет нас не алкоголь, не другой яд. Но есть у меня настоечка травяная столетней выдержки, если капнуть несколько капель в чай будет эффект как после пары бутылок пива. Если чайную ложечку добавить, то как после сильной пьянки. Но мне голову в трезвости держать нужно, потому, могу только пару капель капнуть, тебя поддержать. А для тебя у меня медовуха есть. С чабрецом. Запах – закачаешься. И душу отведешь и нервы успокоишь, – уже совершенно расслабленно сказал Тит.

– Ну рассказывай, что там произошло с полковником, будем думать, – сказал Тит, усаживаясь напротив Виктора и капая в свою чашку с чаем тягучей буро-зеленой жижи.

– Я провалился, Тит! Черт, я был уверен, что все получится, – раздосадовано покачал головой Виктор.

– Ну-ну, не кричи, и рогатого тут не поминай, не к месту это, – погрозил ему пальцем домовой.

– Просто я так надеялся, что все получится. Нам это было необходимо. А Шаров этот оказался не так прост, – Виктор потер лоб и на секунду закрыл глаза. – В общем, по порядку. Я отправил человека к полковнику, чтобы тот дал ему взятку. Мы подобрали дело, из текущих, в их отделе, которое подходило идеально и по статье, и родители там не бедные. Мой человек пошел договариваться. В средствах он был не ограничен. Заподозрить неладное Шаров не мог. От таких денег тоже не отказываются. Но он отказался. Причем Артем говорит, что видел, как у того горели глаза. Как он жаждал получить эти деньги. Но ему как будто бы что-то мешало, понимаешь