Господи, я ведь неплохой человек. Но я отвратителен: я пытался изнасиловать Кэрол, я спал с бывшей подружкой Мартина, я уронил презервативы на колени Джульетты Фрай, я сказал восьмилетнему мальчику, чтобы он отвалил, и собственной дочери – что ненавижу ее. Конечно, я отвратителен, иначе моя жизнь не была бы таким кошмаром. Да только одних фактов недостаточно, хотелось бы понять, почему я отвратителен? Что за всем этим стоит?

Если пойму, сумею разрешить проблему. И смогу начать новую жизнь. Хотя не уверен, что мне это действительно нужно. В состоянии под паром есть что-то успокаивающее. Даже против Сибири и тундры ничего не имею. А вот женщин больше не хочу. Я мало что могу им дать. И не чувствую в себе сил еще раз прыгнуть выше головы. Считайте это поствоенным синдромом, или контузией, но я ушел в бессрочную увольнительную. Чем плохо быть эксцентричным одиноким старым холостяком?! Хватит. Хватит боли. Мне достаточно переливов смеха Поппи и ее обнимающих рук. У меня полностью атрофированы чувства, и это означает, что я, по крайней мере, больше не злюсь. На злость требуется слишком много энергии. А я парень под паром.

Сегодня у меня презентация для «Проуб, Уиллис энд Купер», ведущих британских производителей держателей для кухонных полотенец. Думаю, шанс заполучить их есть. Представьте: сначала неловкий мужчина, у которого все валится из рук, пытается заправить кухонное полотенце в держалку… Вы уловили идею. Я, может, не способен создать экзистенциальный постмодернистский роман, не могу иметь нормальных отношений с женщиной, но я все еще классно пишу банальные, бессмысленные, внешне привлекательные, придурковатые рекламные тексты. Никто не посмеет сказать, что я прожил жизнь зря.

Взглянув на часы, понимаю, что опаздываю. Хватаю папку и стартую на триста метров до станции метро. Я был почти у цели, когда увидел ее. Она подстриглась, поблекла, и вначале я даже засомневался, она ли это, поскольку сам факт такой встречи представлялся мне совершенно невозможным. Насколько я знал, она вообще уехала из Лондона. Так как же вдруг оказалась на моей «улице? Да еще рядом с моим домом?

Промчаться мимо, не взглянув на нее и не сказав ни слова, не удается: я спотыкаюсь о брошенную кем-то полуторалитровую бутылку из-под энергетической колы (что значит не смотреть под ноги), падаю лицом вниз, папка шлепается в лужу, открывается, и бумаги, подготовленные для моей презентации, разлетаются в разные стороны.

Чувствуя бешенство и растерянность одновременно, я встаю, стараюсь не обращать внимания на исходящий от пиджака запах… ну да – кошачьего дерьма, беру папку и запихиваю в нее то, что успеваю собрать. Она наклоняется и помогает подобрать остальные бесценные документы. Протягивает мне. Я молча вырываю их у нее, засовываю под мышку, долго вожусь с молнией на папке. Собираюсь уходить.

– Привет, Спайк.

Я делаю шаг в сторону метро. Она преграждает мне дорогу.

– Не уходи, Дэнни. Дай возможность сказать то, что я должна сказать.

Я стою на перекрестке и молчу.

– У меня важная встреча и нет времени на разговоры.

– Я ушла от Мартина.

– Вот как? Сейчас потеряю сознание от изумления!

– Я ушла от него два месяца назад. С тех пор собиралась с духом, чтобы… чтобы встретиться с тобой.

– Очень трогательно. Теперь я могу идти на свою встречу?

Внутри меня борются два чувства. Первое – злоба: за то, что она сделала со мной, с Поппи, с нами. Злоба за то, что она вообще осмелилась показаться мне на глаза. Второе – не менее сильное… но я не могу понять какое. Что бы это ни было, оно заставляет мое сердце бешено колотиться. Возможно, это побочный продукт злобы. Во всяком случае такое объяснение представляется мне наиболее безопасным, и я, не желая создавать себе проблем, пытаюсь пройти мимо нее, но она хватает меня за рукав. Я сбрасываю ее руку и устремляюсь к метро. Она идет за мной, говорит быстро, громко и отчетливо. Прохожие оборачиваются, я ускоряю шаг, стараясь не перейти на унизительный бег.

– Дэнни, я знаю, что сама все испортила. Ты оказался прав. Я стала нужна Мартину только потому, что была с тобой. То есть он любил меня, но по-своему. А я так долго его любила и так долго его хотела… Тогда прошло всего два месяца с нашего разрыва, и твой брак распался… совсем недавно. Я не понимала, что происходит. Все случилось слишком быстро. Я разрывалась на части. И не знала, что делать.

– Зачем ты мне все это говоришь?

Я продолжаю идти, не решаясь оглянуться и посмотреть на нее.

– Я подумала… может… то, что между нами было… это, наверное, было хорошо. А с Мартином… Мартина для меня больше не существует.

– Нет? Потрясающе. Грандиозно. Как же это замечательно! Как же это здорово!

Я наконец заставляю себя взглянуть на нее. Она дрожит и кажется мне меньше ростом, чем была раньше.

– Просто… я знаю, что должна попросить прощения за то, что сделала, и мне действительно жаль, очень жаль, что я причинила тебе такую боль. Я тоже страдала. И сильно скучала по тебе. Но я должна была сделать это. Мне нужно было пережить это, понять, что ничего не получится, только так я могла освободиться. Теперь все позади. Я пережила это.

Остановившись, я поворачиваюсь и холодно смотрю на нее.

– Прости, что вынужден повторяться, но зачем ты мне все это говоришь?

Теперь она потупилась. Голос тихий. Приходится напрягаться, чтобы расслышать.

– Я подумала, может, нам стоит попробовать еще раз.

– Что? Пока Мартин не свистнет, да? Хочешь опять заставить его ревновать?

Элис ничего не отвечает, просто смотрит под ноги.

– Надеюсь, у тебя не хватит наглости заявить, что ты меня любишь.

– Нет. Нет, не хватит. Не знаю, Дэнни. Я не знаю, что я чувствую. Но знаю, что я чувствовала, когда мы были вместе. Это было по-настоящему, и это было хорошо. Ради всего, что было… может, у нас есть шанс. Может, стоит попробовать. Если у тебя остались еще какие-то чувства ко мне…

– У меня остались чувства к тебе, Элис. Конечно остались.

Она смотрит на меня, с удивлением и надеждой в глазах.

– Это правда?

– Да, правда. Во-первых, презрение. Во-вторых, пренебрежение. В-третьих, злоба. В-четвертых, полнейшее равнодушие. В-пятых, презрение. Впрочем, это я уже, кажется, говорил. В-шестых, изумление, что у тебя хватило твоих чертовых мозгов вообще явиться сюда.

Теперь в ее глазах вызов.

– Не сваливай всю вину на меня, Дэнни. Ведь это ты спал с подругой своего лучшего друга.

– С бывшей подругой.

– Все равно гадко.

– Ну, тогда я думаю, что мы друг друга стоим. Элис вздыхает.

– Что же ты теперь хочешь сделать? – спрашивает она грустно.

– Что я хочу сделать? Сказать тебе самым прямым, недвусмысленным образом, чтобы ты шла к черту и чтобы я тебя больше не видел.