Рот чародея искривился в довольной ухмылке: он видел, что в глазах людей появился испуг, и это ему понравилось.

– Принесите мне жаровню углей. И живо, – каркнул он. – Ты!

Он ткнул рукой в заскорузлое лицо Корти и скрылся в проходе. Все ошарашенно молчали, а Корти после кивка капитана поплелся на камбуз за огнем.

Но Ассандр был не из тех людей, которых страх заставлял свернуться калачиком и замереть. При появлении опасности он начинал действовать, иначе давно бы уже сгинул в одном из беспощадных зимних штормов вместе с кораблем. Он поспешил к камбузу, и как раз вовремя.

– Как вы смеете? – Парнишка-чародей попытался вырвать руку. Она была плотно прижата к его телу вместе с посохом. – Вам всем не поздоровится.

– Отпустите его. – Биорк потянул парнишку из рук моряков, но сам не спешил выпускать его рукав. – Ты только скажи, приятель, что за человека вы привезли с острова. Ты же понимаешь, что мы одно дело делаем, а я капитан и должен все знать. Пока мы на море – я главный. Я за всех отвечаю. Ну, не сверкай глазами. Ребята просто хотели поговорить. Тебя как зовут?

Ассандр умел быть и мягким и очень убедительным одновременно. Не зря он столько лет был капитаном.

– Мейстер называет меня Гессом, – все же ответил мальчишка.

Он еще ершился, но видно было, что ему привычно подчиниться старшему. Биорк махнул боцману рукой и повел юного чародея от камбуза и от моряков.

– Гесс, мне нужно просто понимать для безопасности всего рейса, что я везу и кто у меня на борту. Ты же понимаешь. Откуда вы взяли этого старика?

– Мейстер хотел найти какую-то особую книгу, и поэтому мы искали на Денеше жилище Касипа.

– Ну, искали и искали, а старик откуда появился? Что он нам здесь своей клюкой грозит.

– Это и есть сам Касип. – То, как парнишка сказал это, показало, что ему самому необходимо было с кем-то поделиться этим потрясающим знанием.

– Я думал, что он жил очень давно…

– Да. Совсем в древности, еще перед железными войнами. – Гесс говорил почти восторженно, а рука его нервно сжимала посох.

– Вижу, что вы сами не ожидали такого поворота? – спросил озабоченно Биорк. – Он может быть опасен? Его же ваши и изгнали.

Чародей замотал головой. Капюшон съехал ему на глаза.

– Все, буквально все идет совсем не так, как я предполагал. Мне кажется, сам мейстер Воон боится его.

Баррион

Отец уже несколько часов разговаривал с Эльгером в донжоне, но его все не звали. Баррион начал беспокоиться.

Он долго мерил шагами галерею, подбирая верные слова, способные убедить отца и, может, даже брата. Каждую минуту ждал вызова.

Правильные, окончательные слова все не приходили, и виноваты в этом были зубцы и бойницы, которые разбили галерею на череду теней и ярких пятен. Баррион не мог сосредоточиться. Строгость и простота линий на каменном полу, солнечный день, набирающий силу, сама обыденность этого места возле отцовского логова, где он с детства привык играть в оборону твердыни, не вязались с волшебством города, из которого он вернулся. Баррион даже подходил к горгулье, становился на ее лапу и смотрел на разноцветные лоскутки крыш у зигзага Эльды. Не исчез ли город там внизу так же запросто, как появился. Город был на своем месте. Это значило, что дому Фюргартов брошен вызов. Его нельзя оставить без ответа.

Нет – здесь он не мог собраться. Мысли ускользали, перепрыгивали на другие темы, как две горные ласки, играющие в камнях. Баррион решил идти к себе.

В комнате он уселся на старую кровать. Все было на своих местах. Квадратный стол. Этажерка с книгами и свитками. Стопка пергамента, прижатая бруском хризолита на подоконнике, свечи новые и оплывшие, красный комок сургуча. Возле резной ширмы с драконом на подставке висела его серебристая кираса. Уже не очень новая и требующая чистки. Длинный коготь неизвестного вымершего зверя длиной в человеческую руку рядом с ним на полу. Его подарил дядя Изгард. В детстве Баррион надеялся, что он принадлежал дракону. Потухший камин, наполняющий комнату запахом влажного пепла. Здесь думалось лучше. Привычнее. Можно было все разложить по полочкам, как его учил мейстер Верн.

Эльгер, несомненно, прав в своем недовольстве. Эрл отправлял его с недвусмысленным приказом взять город под контроль. Баррион вспомнил энергичный, хватающий жест брата, когда тот отправлял его в Пархим. А ему навязали переговоры. Если бы он добился от этих людей: бургомистра, полицмейстера, главы совета и этой странной женщины, которой доверено судить… если бы он добился от них присяги. Но от этого они уклонились. Все, что он смог сделать, это поставить заставы в ключевых точках. Выезды, площади и мосты через Эльду. Но здесь хвастать нечем, до него их просто никто не контролировал.

И все же нельзя было действовать жестко. Эту мысль хотел он донести до ярла. Восемнадцать тысяч человек. Страшная цифра. Кто же будет бросаться к медведю, даже внезапно ослепшему, и хватать его за лапы. А он видел, на что способно оружие новых людей.

Не стучась, вошел слуга Мусс, такой же немногословный, как и его хозяин. Принес блюдо с холодной говядиной и краюхой пшеничного хлеба. Он молча поставил его на край стола и посмотрел на рыцаря, не будет ли распоряжений.

– Эльгер еще у ярла? – спросил Баррион.

– Его пажи ждут на лестнице у двери. Мне покараулить?

– Нет. Сходи в Библиотечную башню и отлей из склянки чернил. Мои высохли.

Дверь за ним еще не закрылась, как в проеме появилось курносое личико Селиты. Глаза ее сияли, как две звездочки, и щеки, и даже ушки были ярко-алыми. Сестра не любила ходить чинно и медленно. Вместе с ней в комнату Барриона проник свежий запах яблок.

– Ты ни за что не поверишь! – выпалила она, хрустко отрывая кусочек от края хлеба. – Но я видела тако-ое! Еще даже отцу не рассказывала.

– Что же это, сестричка? – Баррион поднялся с кровати и с удовольствием обнял сестру. Он постоянно чувствовал себя с Селитой совершенно естественным. Она всегда была очень живой. – Имей в виду, я насмотрелся на такие чудеса, что меня теперь нелегко удивить.

– Это в новом городе? Да? Обязательно расскажешь. А я видела настоящего черного шептуна. – Она для усиления своих слов сделала круглые глаза и расставила пальчики на обеих руках.

– Хм. Ты не ошиблась? – с сомнением сказал Баррион. – Ты знаешь, в полете…

– Да он сидел в шаге от меня. Возле этой самой страшной горгульи. – Девочка заволновалась и заспешила. – Барри, правда. Верь мне. Я повернулась на шум крыльев, а он сидит на зубце и смотрит прямо на меня.

– И он… что-нибудь нашептал тебе? – не мог не спросить Баррион.

– Да. Только я не могу разгадать, что это значит. – Лицо сестры вдруг сморщилось, словно она собиралась заплакать, и девочка уткнулась в грудь брата. – Но ведь мне нельзя никому рассказывать? Ах я дурочка! Встретила шептуна и даже не сумела понять послания.