– Нет людей, и не надо, нам больше достанется. – Егор открыл банку с маринованными огурцами, ловко поддел хрусткий огурчик и мерно заработал челюстями. – Сделай пару бутербродов, а? Будь другом. Хоть у матери и пообедал, но на нервной почве так есть хочется…

Странная это была ночь. Давно закрылись избирательные участки. Отзванивались муромцевские наблюдатели, называли какие-то цифры, но ни Насте, ни Егору почему-то не было до этого никакого дела. Ее лишь задевало, что молчит мобильник. И ни друзья, ни враги не звонят ни ей, ни Егору, чтобы поддержать или, наоборот, позлорадствовать. Складывалось впечатление, что они с Фоминым оказались выброшенными на необитаемый остров и никому нет до них никакого дела.

В районе полуночи Насте стало совсем невмоготу.

– Пойдем, – решительно сказал Егор, увидев ее полное отчаяния лицо.

– Куда? – не поняла она.

– Гулять. Ты тут почти целый день сидишь. Накурила так, что хоть топор вешай. Вставай, пошли погуляем.

– Как погуляем? – испугалась Настя. – Я же данные собираю.

– Никуда не денутся твои данные.

– Так куда мы пойдем-то, ночь на дворе?

– По улице будем ходить. Туда-сюда. Дышать свежим воздухом. Одевайся без разговоров!

На улице шел снег. Крупные, почти сказочные хлопья легко кружились в воздухе, опадая на Настины плечи, оседая на непокрытой голове Егора. Издали Насте показалось, что он совсем седой, и она испугалась, и рассердилась на себя за этот иррациональный страх, и решительно сдула с его головы белую снежную шапку. Егор сомкнул руки за ее спиной, и она оказалась в кольце его объятий.

– Романова, ты меня бросишь сейчас? – почти жалобно спросил он, и этот тон совсем не вязался с его рослой фигурой.

– Почему брошу? – Настин голос прозвучал совсем тихо. – Я буду рядом. Всегда. Когда тебе это будет нужно.

– Настена, я…

Договорить он не успел. Посредине улицы выросла маленькая худенькая фигурка.

– Вот они, значит, где! Я в дверь ломлюсь посреди ночи, а они тут под снегом обжимаются! – Голос Инны Полянской кипел от возмущения. – Вы вообще наливать мне собираетесь или нет?

– Инк! – простонала Настя. – Ты невыносима. Ну откуда ты взялась?

– Что значит откуда? Должна я разделить с подругой своей жизни ночь поражений и побед? Или не должна. Хватит бродить под снегом. Пошли в тепло. Я есть хочу.

Насте вдруг стало нестерпимо жаль тех минут, которые она провела с Егором под снегом. Чудесным, мягким, согревающим, объединяющим снегом. Который, как она боялась, мог больше никогда и не повториться. Тяжело вздохнув, она стащила с головы шарф, встряхнула его от снега и зашагала в сторону входа в здание. Инна и Егор молча шли за ней.

Еще через два часа все было кончено. На выборах мэра города действующий градоначальник Александр Варзин набрал пятьдесят шесть процентов голосов и победил в первом туре. Политическая карьера Егора Фомина была бесславно закончена. Настя без сил сидела в глубоком кресле и глотала злые слезы.

– Это нечестно! – Голос ее срывался. – Это нечестная победа. Игра краплеными картами. Он победил на лжи!

– Победителя не судят, – мрачно сказала Инна. – Посмотри на Муромцева. Шестьдесят пять процентов голосов. Несмотря на все обыски, гранаты и патроны. Да его ОМОН в Законодательное собрание на руках внес! Любят у нас обиженных.

– С ним никто по-настоящему и не боролся. Все силы на Егора ушли.

– Наверное, – согласилась Инна. – Кстати, ребята, партия власти набрала пятьдесят восемь процентов. Это девять мест в Законодательном. Егор, твое седьмое было вполне проходным.

– Я все равно не жалею. – Голос Фомина звучал упрямо. – Пусть я проиграл, но в поддавки не играл. И лицо сохранил, и гордость. По нашим временам это немало.

– Лицо сохранил – карьеру потерял, – философски заметила Инна.

– Ну и что?! – в запальчивости выкрикнула Настя. – Карьера – еще не жизнь.

– А на жизнь никто и не покушался. – Инна потянулась и вздохнула. – Ладно, ребята, поехали по домам. Сегодняшняя ночь кончилась. И завтра предстоит начать жить дальше. По новым правилам.

Три недели спустя

Стоя у окна, Вероника бездумно смотрела на снег, поглаживая рукой огромный, выпирающий вперед живот. Со вчерашнего дня она официально была в декрете. Конечно, этот факт мало что менял. Она вовсе не собиралась бросать все свои многочисленные корректорские халтуры. Жить ведь было на что-то надо. Раньше она даже представить себе не могла, что маленькие распашонки, чепчики и ползунки могут стоить целое состояние. И рассчитывать ей было не на кого. Только на саму себя.

«Господи, понять бы хоть поскорее, чьего ты ребенка носишь! – в сердцах сказала ей накануне встреченная соседка Нина Родионова. – Родишь – сдавай анализы. Если ребенок Сережкин, помогу тебе, шалаве. В память о нем. А уж если убийцы этого проклятого, то квартиру поменяю. Чтобы вас обоих не видеть».

Вероника и хотела бы сказать в ответ что-то резкое и обидное, да не смогла. Она знала, что одна во всем виновата. И перед Сергеем, и перед Ниной, и перед своей бывшей подругой Машкой, недавно плюнувшей ей вслед на крыльце следственного комитета.

Все ее прошлое лежало перед ней в руинах. А будущее неясно маячило на горизонте, расплываясь призрачными очертаниями. Реальным был только малыш, требовательно толкающийся внутри ее чрева. Она знала, что это будет мальчик. Сын. И верила, что после появления на свет ребенка жизнь только начинается.

Телефон зазвонил вовремя. За три недели Алиса уже привыкла к тому, что короткие, будто запыхавшиеся переливы всегда раздаются ровно в восемь. Игорь Стрелецкий был верен себе. Он никогда не опаздывал и никогда не позволял обстоятельствам вмешиваться в его планы.

– Здравствуй, любимый, – сказала Алиса в трубку, даже не проверив, он ли это. Иначе быть просто не могло.

– Здравствуй, моя ненаглядная. – Тысячи километров, разделяющие их, не могли скрыть звучавшую в его словах нежность. – Как прошел твой день?

– В тоске по тебе.

– Алиса, – голос Стрелецкого дрогнул, – я тоже тоскую по тебе. Но мы очень скоро увидимся. Помнишь, я обещал тебе свидание в Италии? Надеюсь, ты не против встретить Новый год в Венеции? Завтра тебе привезут билеты, виза есть. А отель я уже заказал. Вылет двадцать девятого, то есть через четыре дня. Ты приедешь?

– Конечно, приеду, – у Алисы перехватило дыхание. – Игорь, это правда, что через четыре дня я тебя увижу?

– Правда. Мы увидимся. Я буду ждать тебя в аэропорту. И мы сразу поедем кататься по Гранд-каналу. А потом я буду кормить тебя в ресторане и смотреть, как ты маленькими глоточками пьешь красное вино. А потом повезу тебя в отель и буду любить. Всю ночь… – Голос его дрогнул. – Алиса, я не могу жить без тебя.