К горлу подступил комок, а слезы опять были близко. В последнее время я стала такой нюней, что самой от себя противно делалось.

– Точно подумали? – прощупал почву он.

– Абрам Моисеевич, – вздохнула я, и Фридман понял все без лишних объяснений.

– Ну раз так, то готовьтесь скоро проснуться свободной богатой женщиной. Свободной и богатой, Василиса, звучит?

– Все лучше, чем зависимой и нищей, Абрам Моисеевич.

– Правильно мыслите, девочка, – похвалил меня Фридман.  – Без портков я вашего адиёта-супруга не оставлю, но шкурку ему потреплю. Обещаю.

– Спасибо, – тихо проговорила я, на что Марго, слышавшая весь наш разговор с Фридманом, лишь головой покачала.

– Долго ты еще киснуть будешь? – требовательно спросила подруга, едва мы распрощались с Абрамом.

–  Я не кисну.

– Себе можешь заливать и даже верить в эту чушь, а мне не стоит, – строго предупредила меня Марго. – Я вижу тебя насквозь, Вася.

– И давно у тебя проявились такие чудесные способности? – хмыкнула я.

– Язвишь? Значит, улучшение не за горами, – улыбнулась она.

– А за морями и океанами.

– Предлагаю развеяться, – помахала ключами от машины перед моим носом она.

– Грач разрешил тебе ездить за рулем? Что-то на него не похоже…

Кто бы мог подумать, что взрослый мужчина станет изображать из себя наседку, едва узнает о беременности любимой? Но такие метаморфозы не обошли Грача стороной.

– Думаешь, я теперь о каждом своем шаге должна ему докладывать? – возмутилась подруга. – Даже спрашивать его не буду.

– Марго, – красноречиво глянула на нее я, отчего та закатила глаза и скривилась.

– Ладно, Вась, я хоть и беременная, но все еще дружу с головой. Славика твоего вызовем, да?

Это была отличная идея, но…

– Грач запретил мне светиться в городе, пока эта шумиха не уляжется, – поморщилась я. – Да я и сама хотела бы отсидеться. Или уже надоела?

– Глупостей не говори, – отмахнулась подруга. – А мы не в город.

– Нет? – удивилась я.

– Посоветовали мне тут одну старушку, хочу навестить, – хитро прищурилась Марго.

– Какую старушку? – не поняла я. – С каких пор ты вдохновляешься примером Тимура и его команды?

– Ха-ха три раза, – фыркнула подруга. – Поднимай свой аппетитный зад от дивана, и пошли поменяем обстановку.

– Оно мне надо? – проныла я, но чисто для проформы.

Сама же с удовольствием последовала за Марго. Лучше было отвлечься, чем заниматься самокопанием. Мысли мои были далеки от радужных, поэтому оптимизма не добавляли. А он мне сейчас был жизненно необходим, чтобы не свихнуться от тяжести происходящего.

Славик был здесь через полчаса, мы как раз успели перекусить и собраться. Машину взяли Марго, мою не хотелось лишний раз светить. Все же журналисты и блогеры – народ ужасно приставучий, лучше избегать встреч с ними, иначе от плохого послевкусия долго не удается избавиться.

– Притормози у какого-нибудь супермаркета, если можно, – вскоре попросила водителя Марго. – Нужно прикупить продуктов бабуле.

– Будет сделано, – кивнул Славик.

– Ты так и не скажешь мне, куда и зачем мы едем? – спросила я подругу, на что та лишь головой покачала. – Интригуешь?

– Сохраняю элемент загадочности, – подмигнула мне Марго. – Доверься мне.

С этим чувством у меня вообще по жизни накладки случались, но я попыталась отпустить себя, не стала допрос устраивать.

Славик отправился за покупками вместе с нами: катил тележку и следил, чтобы никто нам не докучал.

– А бабуля, я смотрю, хорошо поесть любит, – протянула я, когда Марго остановилась у холодильника с красной рыбой.

– Не знаю, я решила на свой вкус взять, – пожала плечами она. – А вдруг она вообще никогда в жизни такого не пробовала? Что мешает нам сделать приятное человеку?

– Ну раз никогда… – задумалась я и отправилась к фруктовому стенду.

И правильно Марго сказала: разве нам сложно порадовать какого-то человека? Пусть и совершенно незнакомого. Может, и у меня на душе светлее станет.

– Вася? – позвали совсем рядышком. – Рогова? Это ты?

В незнакомце с апельсинами я не сразу узнала мужчину, от которого когда-то теряла голову.

– Хорек? – округлила глаза я и тут же закашлялась. – Ой! Хорьков Александр Антонович?

– Не робей, Рогова, – отмахнулся он. – Думаешь, я не знаю, как за глаза называют меня студенты?

– Уже не Рогова. Или забыли? – как бы между прочим обронила я, прослеживая его реакцию, а потом спешно перевела тему: – Вы до сих пор преподаете?

– Никак не могу избавиться от этого груза, – хмыкнул Хорьков.

– Если у вас получится, то будущие танцоры многое потеряют.

Хорек действительно был отличным танцором, жестким, но справедливым преподавателем и гениальным хореографом-постановщиком. Я безнадежно влюбилась в него с первого курса универа. Так и хранила свою тайну ото всех, даже не надеясь на взаимность. А после выпускного получила место в его театре и там…

– Помнится, на момент нашего расставания мы перешагнули этот барьер формальностей и общались без официоза, – улыбнулся мужчина. – Неужели за эти годы все так сильно поменялось?

Он совершенно не изменился за время, как мы не виделись. Такой же подтянутый, харизматичный, с горящим взглядом, который мне снился ночами… Разве что седина немного посеребрила виски, но с его-то нервной работой и немудрено.

–  Нет? – вопросом на вопрос ответила я.

– Очень жаль, что ты ушла из труппы, – сказал Александр. – Сейчас могла бы быть звездой с мировым именем.

Он крутил в руках апельсины, которые выбирал для себя, я же не могла отвести глаза от его длинных музыкальных пальцев. Когда-то все в этом мужчине приводило меня в восторг.

Я даже постоянные насмешки и замечания с его стороны списывала на проявление внимания ко мне. Заливалась слезами, когда никто не видел, и все время стремилась стать лучше. Не для себя. Для него.

– Только не говори, что после моего ухода вдруг осознал мою гениальность, – фыркнула  я. – Не поверю. Сам же говорил, что я посредственность и всего трудом, потом да кровью должна добиваться.

– Нужно же мне было как-то тебя стимулировать. Труд никому не мешает, даже обезьяне, помнится, помог, – пожал плечами Александр. – А посредственность никогда не стала бы примой в моем театре, Вася.

– Мне стоит гордиться?

– Я всегда именно это и делал, – вдруг признался он.

– Только мне ни разу не говорил об этом, – пожурила я.