– Почему бы вам просто не взять немного этого? – предложил Джим, обнюхивая сундук с золотыми монетами. – Если бы у меня потырили целый ящик золота, я бы захотел его вернуть. А я даже не дракон.

Дрейк задумчиво прикусил нижнюю губу.

– Я бы не допустил, чтобы кто-нибудь забрал у меня какие-либо сокровища, но Фиат, вероятно, привязан к ним не так сильно. Не вижу ничего, что я бы ценил превыше всего остального и, тем не менее… – Он оглядел хранилище. – И, тем не менее, я чувствую, что здесь что-то есть. Что-то… важное. Иштван? Пал?

Два дракона прекратили обыск и встали рядом с Дрейком, втроем они медленно обошли комнату.

– Да, – кивнул Иштван. – Я тоже это чувствую. Что-то очень древнее.

– Что-то золотое, – добавил Пал и понюхал воздух. Я тоже понюхала. Права ничего странного не уловила.

– Костя, чуешь?

Костя замер, потом покачал головой.

– У вас, зеленых драконов, обоняние лучше, чем у меня.

– Как именно оно пахнет? – поинтересовалась я, прикидывая, сможет ли мое сверхъестественное зрение Стража отыскать вещь, если известен лишь запах.

Дрейк неторопливо прошелся вдоль помещения и, развернувшись, уставился на меня.

– Как… ты.

– Я?

Он посмотрел на коробку в моей руке.

– Что ты держишь?

– Это? – Я показала маленькую фигурку. – Думаю, это детская игрушка. Старая детская игрушка. Сделанная не очень детально.

Дрейк затаил дыхание, его глаза сверкали как зеленые кристаллы.

– Эшлинг, не урони ее.

Я взглянула на грубую фигурку дракона в моей руке, пытаясь понять, из-за чего он так разволновался.

– Она ценная?

Четверо драконов обступили меня и в изумлении воззрились на фигурку.

– Это филактерия Линдорма. – Он протянул руку, и когда я передала ему игрушку, бережно обхватил ее двумя ладонями.

– И что это?

– Реликвия времен еще до создания вейра. Ее носил при себе самый первый дракон. Она имеет огромную ценность для всех драконов.

Остальные мужчины толкались вокруг Дрейка, пока он неохотно не передал фигурку им.

– Вот как. Значит, это ее ты почувствовал? Забираем?

– Ее возьму я, – заявил Костя, его пальцы сомкнулись на золотом самородке. – Она принадлежит черным драконам.

– Она никому не принадлежит, – возразил Дрейк, поворачиваясь к брату.

– Она хранилась у Балтика до того как его свергли.

– До того как ты его убил, имеешь в виду? – ласково напомнила я.

Повезло, что я не вспыхнула как свечка под взглядом, который Костя на меня бросил.

– Она принадлежала ему. Теперь она будет у меня.

– Костя… – начал Дрейк, и я поняла, что надо действовать.

– Джим?

– Принято. – Прежде чем Костя успел хоть как-то среагировать, я бросила на него связующие чары, а Джим подобрал филактерию и выплюнул ее у ног Дрейка.

Костя что-то прорычал, и Дрейк чуть не бросился на него.

– Любимый, время и место не слишком подходящие, забыл? – удержала его я. – Давайте уйдем отсюда, а потом уже обсудим, что делать с этой вещью.

Мои слова сопроводил далекий вой сирены.

Выругавшись, Дрейк схватил филактерию и, завернув ее обратно в обрез ткани, вернул в деревянный ящичек.

– Полагаю, у тебя есть план побега? – спросила я.

– Да. Идем.

– А он? – кивнула я на все еще шипящего Костю.

– Освободи его.

Я колебалась.

– Мне неприятно это говорить, но… ну… он, кажется, считает эту вещь своей.

– Он мой брат, – произнес Дрейк, смерив Костю взглядом. – Я ему доверяю.

Я нехотя убрала чары с Кости. Дрейк взял меня за руку и потащил к выходу из сокровищницы. Я оглянулась на последовавших за нами драконов.

Дрейк может и верит своему брату… а вот я не очень.

Глава 23

– Дрейк, пожалуйста, повторите следующую клятву: «Я, Дрейк, беру тебя, Эшлинг, в жены и спутницы жизни. Обещаю быть вместе и в горе и в радости, и в богатстве и в бедности,  и в болезни и в здравии. Данной клятвой я соединяю свою жизнь с твоей».

Я зевнула. Не сдержалась. Я так устала от бессонного перелета из Италии, что едва могла стоять.

Мужчина, проводивший церемонию, в ужасе вытаращился на меня. Стоявшая слева Паула ахнула.

Я тут же раскаялась. Ведь зевать на собственной свадьбе вроде как не положено? Пусть я и чувствовала себя не очень из-за недостатка сна, но у меня хватило ума осознать свою оплошность.

– Извините. Я изрядно вымоталась, поэтому мне трудно сосредоточиться. У нас был кошмарный перелет. Он все продолжался и продолжался. С вами когда-нибудь такое случалось? Сначала из-за погоды задержали рейс, что сильно нервировало, поскольку за нами гнались драконы, и они могли нас обнаружить в любой момент, если бы я не подтерла память нескольким парням. Потом возникла какая-то техническая неисправность, и нам пришлось сойти с самолета и ждать еще пару часов, пока его не починили, а спать в аэропорту, скажу я вам, то еще удовольствие. Знаешь, любимый, думаю, нам стоит приобрести собственный самолет. Ничего помпезного, что-нибудь миленькое и небольшое, на чем мы могли бы летать куда угодно. И обязательно с кроватью, – сказала я мужчине рядом со мной. Он был греховно прекрасен, с подвижными черными бровями, прекрасным носом и самым восхитительным ртом, который я когда-либо видела. А его глаза, о, его глаза! Я смотрела в них и гадала, унаследует ли наш ребенок его глаза. Очень на это надеюсь. – Твои глаза – изумительны, так и хочется высосать их прямо из твоей головы.

– Эшлинг! – вновь ахнула Паула.

– Простите, мы же говорили о самолетах, так? – Я чувствовала себя как-то не очень. Своей страстью к Дрейку я явно шокировала Паулу, но что поделать, если перед ним просто невозможно устоять – он прямо нереально крышесносный. – Знаешь, я люблю его, – поделилась я, дергая ее за рукав. – Я правда-правда его люблю. Честно! Я не хочу только лишь высосать его глазные яблоки, смазать его всего маслом, а затем облизать, хотя, признаюсь, звучит заманчиво. Не могу дождаться, когда мы наконец займемся этим с его пламенем – ни с чем не сравнимое ощущение. Но в Италии мы не успели, а когда вернулись домой, Паула сразу отправила нас жениться… ох, погоди, Паула же ты.