Он осторожно извлек из органайзера тканевые срезы.

Е Сяо дышал, как загнанная лошадь.

Прохладно и ясно на маленькой улочке вдоль реки. Вечернее солнце отражается в речной воде. Глаза Лань Юэ с пронзительным вниманием всматриваются в воду.

Очень скоро она появляется около дома Ло Чжоу. За спиной несет пластмассовую тубу для картин. Вот Лань Юэ снизу смотрит вверх на окно Ло Чжоу. У нее на лице странное удивление.

С волнением ждал Е Сяо за дверью лаборатории судебно-медицинской экспертизы. Многие офицеры уже начали расходиться по домам. Коллега, уже в гражданском платье, тоже прошла мимо. На ходу она спросила:

— Е Сяо, а почему ты не идешь домой?

— Я жду результатов анализа от Фан Синя, так что иди раньше меня, — ответил Е Сяо, показывая на табличку с надписью «Лаборатории судебно-медицинской экспертизы».

— Только что поступили результаты вскрытия трупа Вэнь Хаогу. Опять тромбоз коронарных сосудов, вызванный непроходимостью сердечного клапана, — сообщила она.

— Спасибо тебе, я так и думал.

— Да, еще. Я нашла то, что ты вчера просил, — вспомнила она.

— А каковы результаты?

— Детский приют Фули сообщил, что дела по приему двадцатилетней давности давно утрачены. Но они пошли навстречу и готовы послать человека в архивное управление, чтобы для тебя поискать. Если найдут, немедля известят нас.

— Спасибо тебе.

— Тогда я пойду. Ты тоже ступай домой пораньше, не торчи здесь всю ночь.

Е Сяо только кивнул, глядя, как коллега медленно удаляется. Коридор постепенно пустел, люди уходили с работы домой, и только он один оставался ждать у двери лаборатории.

Ло Чжоу оставался у себя дома один. Он все время держался около окна и боялся, что не доживет до конца дня.

Когда прозвенел дверной звонок, Ло Чжоу просто подпрыгнул от страха, не решаясь открыть дверь. После долгих колебаний он с опаской подошел к двери и медленно открыл.

На пороге стояла Лань Юэ с пластмассовой тубой для картин за плечом.

Ло Чжоу прямо-таки покачнулся от испуга, попятился, рукой схватился за сердце и долго не мог выговорить ни слова.

Лань Юэ спросила, улыбаясь:

— Не радуешься мне?

Ло Чжоу поколебался, но, заглянув ей в глаза, впустил.

После долгой паузы он заговорил:

— Юэ, Лань Юэ, куда же ты подевалась? Мы все тебя обыскались!

Она слегка шевельнула губами, прильнула к нему и спросила:

— Ты боялся?

Он отшатнулся и отступил на шаг:

— Да, я боялся.

— Чего ты боялся? Меня боялся? — И с этими словами она подходила к нему все ближе и ближе.

Ло Чжоу всем своим видом выражал страдание.

— Да, я боялся тебя, — признался он.

— Расскажи мне, почему.

— Я тоже хотел бы знать, почему.

— Из-за Сяо Сэ?

Ло Чжоу громко завопил:

— Ты разве не знаешь? Сяо Сэ умерла, она мертвая! — Он дрожал все больше.

— Ты знаешь, почему она могла умереть? Это потому, что… — Тут Лань Юэ вдруг замолчала.

— Из-за чего?

— Потому что она — лоуланьская принцесса. И поэтому ей следует понести наказание.

— О небо! Лоуланьская принцесса — всего лишь роль в моей пьесе, и не более того. Какое отношение она имеет к Сяо Сэ? — отчаянно замотал головой Ло Чжоу.

— Я ненавижу принцессу, я ненавижу всех людей, тебя я тоже ненавижу.

Когда Лань Юэ произнесла слово «тебя», Ло Чжоу затрепетал всем телом. Словно громом пораженный, он сбивчиво бормотал:

— Несправедливо, это несправедливо, твоя ненависть к ним — несправедлива, ненавидеть Сяо Сэ — несправедливо.

— Нет, безусловно, справедливо, Сяо Сэ виновата. Она украла любовь жениха своей лучшей подруги. Ты скажи сам: виновата она или нет? А еще эти люди, эти люди за тысячи ли, издалека, за тысячи ли прибыли к древним, к древним…

Внезапно она смолкла.

— Не рассказывай! — вскрикнул Ло Чжоу.

— Нет, я хочу сказать! Ты тоже виноват, ты, именно ты… — закричала в ответ Лань Юэ, указывая на Ло Чжоу пальцем вытянутой руки.

— Нет! Нет! — отчаянно кричал тот, мотая головой.

— Ты что, забыл? То, что было вечером в тот день? В этой самой комнате, на этой самой кровати! — Лань Юэ обеими руками указывала на кровать Ло Чжоу.

— Извините, извините, я виноват, — понурив голову, смущенно лепетал тот.

— Я говорила: настанет день, когда ты пожалеешь о своем порыве и раскаешься.

Ло Чжоу был в ужасе. В ушах зазвучали снова те слова, которые Лань Юэ произнесла в тот вечер: «Ло Чжоу, ты можешь раскаяться за свой порыв сегодня вечером».

Ло Чжоу яростно тряс головой:

— Прости меня, Лань Юэ, я тебя умоляю, прости!

— Не называй меня Лань Юэ! — она немедля перебила его. — Меня зовут не так.

— Нет, неважно, как тебя зовут. Лань Юэ, я всегда буду любить тебя.

— Ложь, опять ложь! Точно так же, как двадцать лет назад. Почему вы всегда так любите лгать? Почему?

С этими словами Лань Юэ раскрыла тубу и вынула оттуда картину. Развернула перед Ло Чжоу. Потом повесила ее прямо напротив окна. Это была написанная Бай Би афиша спектакля.

На картине женщина обнимала голову мужчины и отчаянным взглядом глядела прямо перед собой. Ло Чжоу раскрыл рот и вытаращил глаза. Он невольно перевел взгляд туда, куда глядела женщина на картине, а она глядела в окно. Там постепенно темнело, и только на том берегу реки виднелись огни в окнах десятков тысяч квартир, да в небесах свет мириадов звездных точек.

— Зачем ты это делаешь? — проговорил охваченный ужасом Ло Чжоу.

— Ты не любишь Лоулань? Я возвращаю тебе Лоулань.

— Что ты сейчас сказала?

Лань Юэ немного помолчала и сказала, вздохнув:

— Ло Чжоу, на этих днях ты не чувствовал ли себя нездоровым? Было такое или не было?

— Нездоровым? В каком смысле? — с подозрением посмотрел на нее Ло Чжоу.

— Очень скоро ты сможешь это понять.

Подумав, он ответил:

— Да, все эти дни я страдаю от головной боли, психика расстроена, то и дела возникают странные ощущения, зрительные и слуховые галлюцинации, а сегодня утром почувствовал тяжесть в груди.