- А как же Кебра Негаст? - спросил Ванька.

- Растафари уже сматывают удочки, - сказал наставник. - При прошлом режиме им жилось легко и привольно: они в открытую не совались на улицы, а полиция не совалась сюда, в подземку. Но теперь всё изменится. Я надеюсь.

- Надеетесь на что? - опять спросил Ванька.

- На то, что Британию ожидают смутные времена, и ближайшие годы ей будет не до экспансии. За это время мы успеем подготовиться.

Ванька остановился. Мы с Базилем повернулись к нему, ничего не понимая.

- Бвана, а вам не кажется, что вот так вот вмешиваться... неэтично?

- Что ты имеешь в виду, мой щепетильный падаван?

- Устраивать гражданскую войну...

- В Британии, для того, чтобы она не напала на Россию? - невинным тоном закончил Лумумба. - Такой сложный выбор... Я прям таки ночей не спал. Всё думал о благе Англии, да как половчее сбагрить ей ключи от Европы.

- Я совсем не об этом, - смутился напарник. - Но ведь нельзя же...

- А я именно об этом, - отрезал Базиль. - О том, что в каждом британском порту строятся новые миноносцы и эсминцы. О том, что Британия скупает по всему миру топливо, и что по всему Британскому побережью установлены громадные цистерны для его хранения. О том, что в тайных лабораториях Вестминстерского дворца пытаются соорудить двигатель на магической тяге...

- Это в каком смысле? - удивилась я.

- А в прямом. Используя Запылённых, как дармовую рабочую силу.

- Но они же быстро выгорают, - вскрикнул Ванька. - Это же настоящее убийство!.. Бвана, мы должны вмешаться...

- Да ну? - притворно поднял бровь Лумумба. - А я думал, вмешиваться неэтично.

Развернувшись, он пошел дальше, мимо разложенных на мутных листах полиэтиленовой плёнки фарфоровых кукол. Нарисованные глазки тупо таращились в пустоту из-под пластиковых ресничек, от поблёкших волос и нарядов шел резкий запах нафталина.

Как же мне хотелось такую куклу! До боли в зубах, до слёз... Где-то десять лет назад. Ещё беспризорницей, я как-то случайно заглянула в окно одного дома. Там была розовая спальня. Шторки, покрывало на детской кроватке, пушистый коврик, разбросанные по полу игрушки... Среди них валялась и кукла. С голубыми волосами, в голубом платьице с белыми кружавчиками. Мне так хотелось туда, в розовое безоблачное детство, в котором родители дарят детям игрушки и сладости, укачивают на руках, когда им страшно и защищают от всего злого, что случается в мире.

Дернув щекой, я прошла мимо длинного ряда плюшевых мишек, зайчиков и барашков. Всё это в прошлом. Сейчас у меня есть настоящие игрушки.

Базар закончился, в шахте сделалось заметно темнее. Вместо лотков с товаром здесь стояли большие картонные коробки, из которых доносились тихие голоса, детские хныканье и смех, выходили струйки пара, в которых угадывались запахи еды и нечистот, голоса радиоприёмников...

Палатки, шатры, целые вагоны, приспособленные под дешёвые забегаловки - в одной из них нас усадили за столик и дали по огромной миске горячей лапши. Подавал её узкоглазый дяденька, про которого учитель сказал, что он - китаец.

С каждой сотней метров вглубь метро становилось всё темнее - тут и там тьму разбавлял свет крошечных фонариков, свечек и фитилей, плавающих в плошках с салом. Но как ни странно, народу становилось всё больше.

Будто половина Лондона провалилась в подземку, да так тут и осталась. Я удивлённо вертела головой, замечая тусклый отблеск ножей на поясах у мужчин, белозубые улыбки и блеск украшений женщин, чувствуя тонкий, всепроникающий запах пороха, смешанный с ничем не сравнимым густым духом корицы.

- Это тайный город магов, да? - тихо спросила я у Ваньки, по привычке вцепившись в его руку.

- Их зовут растафари, - откликнулся напарник. - Очень похожи на цыган... Точно не знаю, чем они занимаются, но Пыльца у них высшего качества.

- Интересно, - мы как раз проходили мимо группы людей с таким же цветом кожи, как у африканцев. Собравшись в кружок вокруг небольшого костра, они ритмично хлопали в ладоши и что-то негромко напевали. У меня от этого их пения по спине побежали противные толстые мурашки. - Интересно, - повторила я, когда группа осталась позади. - А Базиль всё это узнал - ну, про цистерны и про магов - пока тебя не было?

- Надо думать, - кивнул напарник. - Жил тут один, высматривал, плёл интриги...

- Ты за что-то зол на Базиля, нет? - спросила я.

- Он мне не доверяет, - вздохнул Ванька. - Несмотря на всё, что мы пережили, на всё, что мы друг для друга сделали. Держит меня за младенца.

- Может, это потому, что он видит в тебе сына?

- Что?

- Ну понимаешь, - я пыталась подобрать слова, но мне, бывшей беспризорнице, было сложно говорить о родственных чувствах. - Каждый родитель обладает инстинктом защиты потомства. Ну, мне так говорили... В общем, даже кролики защищают своих детёнышей, так? Вот и Базиль пытается оградить тебя от... ну, от самого мерзкого. А еще, мне кажется, он боится, что ты его бросишь. Станешь весь из себя взрослый, заведёшь собственного падавана...

К моему удивлению, Ванька не стал возмущенно кричать о том, что: - Нет! Никогда! Никогда он не бросит любимого, такого родного и надёжного учителя... Я даже хотела дёрнуть его хорошенько за мизинец, так, чтобы суставчики повывихнуть - а чего он?..

Но мы уже пришли.

Чувствовалось, что здесь жизнь идёт по своим законам. И что законы эти очень, очень сильно отличаются от тех, к которым привыкли наверху.

Сложно объяснить, в чём это заключалось. Может, в самих людях. Они не суетились, не разговаривали, все были заняты каки-то делом. Как в часовом механизме: каждая шестерёнка выполняет свою работу.

Здесь была большая станция. Вдоль перрона стояла вереница вагонов. Из них споро выносились клетчатые сумки, баулы, коробки, всё это грузилось на тачки и увозилось куда-то в темноту. Запах корицы был здесь особенно силён.

И только один вагончик, стоящий немного отдельно от остальных, являлся островком спокойствия в этом хорошо организованном хаосе. Возле него двое темнокожих громил в полосатых майках и беретках играли на раскладном столике в карты. Майки крест-накрест были перечеркнуты пулеметными лентами, в зубах громил были самокрутки, от которых шел терпкий дух ганджи.

Запах остро напомнил об Африке, о ягуаре Т'чале и его сумасшедшей мамаше Цезарии - аж холодом продрало. Показалось, что вот сейчас из-за вагончика выглянет хитрый паук Ананси...

Я покрепче вцепилась в Ваньку. Не надо нам больше никаких пауков. Крутых дамочек в обветшавших вечерних платьях, мелких чёрных пигмеев тоже не надо. Лишнее это.

Из вагончика выскочил карлик и побежал к нам. Я сжала рукоять пистолета... Но оказалось, это всего лишь мальчишка. Чем-то похожий на тех, с какими Лумумба общался на улицах Лондона.