Переводчик так передал ответ посла России:

– Мы также знаем, какие чрезвычайные трудности причинило это землетрясение вам. Поэтому мы выражаем вам, достопочтенные господа, наше приветствие, окрашенное в печальные тона в связи с землетрясением. И мы понимаем, какие вы понесли убытки. Выражаем каждому из вас свое понимание.

– Мы принимаем ваше чувство соболезнования! – почтительно и сердечно ответил Тсутсуй.

– После последней встречи и в соответствии с инструкциями нашего правительства мы обдумали проект предложенного договора и сообщаем, что в общих чертах согласны с ним, – переходя к делу, заговорил Хизен. – Само собой разумеется, что бумаги, написанные по-голландски, мы пытались изучить, но не могли еще пока полностью и глубоко постичь их смысл, поэтому хотели бы обсудить их устно. – Тсутсуй улыбнулся, и глаза его исчезли в морщинах, при этом немного и приятно скосясь.

– Да, мы согласны все обсудить, – ответил Путятин. – Но, продолжая наш спор, я должен напомнить вам все-таки, что я уверен, что из Симода международного порта не получится, бухта мала, теперь якоря совсем не держат ни единого судна, с каменного дна цунами снесло весь ил и вулканический песок. Кроме того, как я говорил вам, бухта эта открыта ветру. Суда не могут тут разгружаться. И я совершенно не понимаю, как коммодор Перри мог согласиться принять такой порт.

Кавадзи молчал. Он полагал, что Путятин не всегда смотрит в суть вещей, а судит просто по своим впечатлениям. Симода не зря назначается для торговли с эбису.

Как ни мал и ни захолустен городок, а дело началось, сюда назначен штат чиновников. Создано Управление Западных Приемов для сношений с иностранцами. Присланы люди для тайного наблюдения за иностранцами. И для наблюдения за своими чиновниками. И для наблюдения за полицией, за тайной полицией и друг за другом. Их нагнали, важных самураев и самураев маленьких – маленьких писцов и доносчиков. Жить им еще негде. Для всех надо построить приличные помещения. Нужны склады для иностранных товаров, дома для приемов.

Порт Симода неудобен? Открыт ветру? Но он отгорожен высокими горами от столицы и от всего государства. Находится на самом конце полуострова. В то же время он близок к столице. Поэтому американцы сразу согласились. У них большие пароходы, и они знают, что всегда смогут отсюда зайти в залив Эдо. Город Симода, конечно, дрянной, патриархальный. Но если смотреть в корень? Дело началось!

Кавадзи сказал:

– Весь вчерашний день японская сторона письменно переводила документ. Я предлагаю зачитать и обсудить его по пунктам.

Пришлось отступаться от традиций. Когда переводчик читает такой договор, он из черепахи превращается в значительного специалиста. Мориама Эйноскэ уселся, втянув под себя ноги и выпрямив свое стройное тело старого атлета.

С первым пунктом и со вторым, в котором сказано о том, что заключается договор о дружбе на вечные времена до детей и внуков, все согласились.

Осип Антонович, изучавший японский текст, предупредил адмирала, что можно понять эти выражения в другом смысле. Например: «Россия будет вечным сторонником Японии». Но можно еще и по-другому: «Россия будет преданным вассалом Японии» или «чтобы у России были все права и Япония была ее вечным сторонником». Поэтому уже договорились, что основным должен быть точный голландский текст. Об этом категорически заявил Посьет.

– По поводу смысла этой бумаги имеется большое согласие и маленькое несогласие, – заметил Тсутсуй. – Но чтобы текст договора был вечно дружеский, нам взаимно надо поспорить.

Можайский писал акварелью четырех японских послов, их секретаря Накамура Тамея на отдельном табурете и переводчика. И не обращал внимания на сидевших сбоку губернаторов. Он подумал, что доводы адмирала кажутся нехорошими.

«Но мало ли чего приходится офицеру слушать и беспрекословно исполнять. Даже в любой миг могут приказать умереть. И умри! Твое дело, Можайский, химия и рисование. Тебя отставили от несения вахты. Так делай свое дело. Наблюдай птиц и… Но какие русские купцы, откуда они явятся в Симода?» – подумал он, невольно вслушиваясь в обсуждение нового пункта и регламента торговли. Он вспомнил, что англичане сожгли и уничтожили наши торговые фактории на Курилах. Об этом известно через японцев.

Зашла речь о консулах. Об учреждениях русских консулов в открытых портах.

– Откуда вам известно, что мы дали американцам такие права? – спросил Кавадзи.

– Да, это нам известно точно. – Посьет назвал номер пункта и зачитал наизусть точный текст американского договора.

– Вы обязались в Нагасаки дать нам все права, какие получит какая-либо другая держава. Само собой понятно, что мы не стали бы ссылаться на чужие договора, если бы не война, – сказал Путятин. – Если бы нашей эскадре не пришлось уйти из Японии для вашего же спокойствия, чтобы избежать битвы против англичан в порту Нагасаки, то у нас с вами был бы заключен договор гораздо раньше, чем у вас с американцами. Вы сами это хорошо знаете. Поэтому теперь вы обязаны исполнить обещание.

– На какой договор с Америкой вы все время ссылаетесь, я этого не знаю, – любезно сказал Кавадзи, – первый раз слышу о каком-то договоре. Об этом нам ничего не известно.

– У вас же были американцы? – спросил Лесовский.

– Да, это возможно. Их эскадра однажды приходила в нашу страну, но это ничего не значит.

– Вот и толкуй с ними! – сказал Путятин, выслушав перевод.

– Да, велись переговоры… – подтвердил Тсутсуй, но по тому, как он один раз не удержался и жалко моргнул, видно было, что ему велено лгать, и он скрывает неловкость.

Евфимий Васильевич сказал:

– Его превосходительство господа Кавадзи и Тсутсуй ничего не знают о заключении договора с Америкой.

– Да, нам ничего не известно, – сказал Кавадзи, – поэтому обсудим положение так, как оно есть.

Это означало, что в теперешнем положении и Путятин, и его «Диана» совершенно бессильны.

– Если это совершенно другая делегация и если вам ничего не известно, то советую обратиться к его превосходительству губернатору Исава Мимасаку но ками!

– К Исава? – удивился Тсутсуй и в испуге глянул на Чуробэ.

Саэмон но джо был невозмутим:

– О чем желал бы посол Путятин говорить с губернатором?

– Чтобы узнать, какой договор подписан в Канагава. Его превосходительство Мимасаку но ками один из послов Японии, поставивших свою подпись под договором с Америкой.

Кавадзи подумал, что на следующее заседание не возьмет Исава. Пусть тот сидит и смотрит, как восстанавливается его управление, пьет чай и пишет обо всем в Эдо.

– Американцы поэтому у вас и ходили по улицам! – сказал капитан.

«Правительство сделало упущение, – полагал Кавадзи, – желая следить за нами глазами Исава, они прислали его туда, где он не должен появляться. Меня поставили в неудобное положение».