Глаза его пылают. Совершенно очевидно, что он настрадался и теперь, получив возможность, говорить об этом, его боль плещется просто через край.

— Ты знаешь, что такое для здорового молодого мужика с моим темпераментом, статусом и деньгами — не ебаться почти шесть лет? Даже когда бабы вокруг тебя разве что, блядь, тебе не отсасывают? Ты знаешь, что это такое?!

Он так злится, будто я в этом виновата…

— Слушай, я действительно влюбился в тебя. Но ты знаешь, когда я вот просто трахался без всяких там "серьёзных", блядь, "отношений", мне было нормально. Понимаешь? Не хорошо, нет. Нор-мально. А теперь я вешаю себе на шею новое ярмо. Сам мудак, понимаю. Влюбился в молодую женщину, которая по сути — сама ребёнок. В голове ветер и цветочки полевые. Окружил её заботой и скучал по ней безумно. А надо было о гандонах думать. Или о спиралях. Потому что даже просто заявив о том, что я не готов быть отцом незапланированного ребёнка — я получил истерику и плевок в лицо. Ты меня нахер по сути послала и на работу забила. Будто это всё приколы такие. И пришла ты ко мне из-за матери. Тебе до пизды на меня было. И вот сейчас я стану тянуть новое, второе ярмо. Пиздец какой, понимаешь? Пиздец какой-то!

Он немного успокаивается. Его лицо теперь — сплошная усталость. А я понимаю, что не знаю, что делать. И что мои представления в то утро, когда я узнала о своей беременности, о том, как он воспримет эту новость — были просто глупыми фантазиями дурочки.

— Пойми ты правильно, — устало говорит он. — Я нисколько не сомневаюсь в том, что ты будешь нежной и заботливой мамой. Но я не хочу на тебе жениться. Я вообще, блядь, женатым быть не хочу! — в глазах его молнии. — И очень давно не хочу!

Он напряжённо и даже как-то затравленно смотрит на меня. Щёки то и дело будто становятся впалыми, из-за бешеной игры желваков.

— Руслан, — тихо произношу я. — Я же не заставляю тебя жениться на мне…

Опускаю взгляд и напряжённо борюсь с вновь подступающими слезами. Как же я устала плакать…

— Извини, — говорит он. — Эмоции просто. Тебе сейчас погано, мне погано, но разгребать-то всё равно всё это мне.

Он немного молчит.

— Просто я не сторонник того, чтобы дети рождались вне брака. Дети-то ни при чём. Ладно. Сам обосрался, сам и разгребу. А насчёт контракта — он будет. Не хочу новых плевков в харю. И деньги на лечение своей несостоявшейся тёщи, которую я знать не знаю, в глаза не видел, дам только на своих условиях. Так что подумай хорошо. Деньги на ребёнка я тебе в любом случае давать буду, даже если ты сейчас уйдёшь.

— Мне некуда идти, Руслан. И мне очень нужны эти три миллиона.

— Да, я понимаю. Но и ты меня пойми. А хотя… можешь не понимать. Похуй. Я разводиться с ней не буду. Я себя уважать не смогу, если брошу её вот так, после всех этих лет. Я понимаю, что ей на меня насрать. И что даже, узнай она о тебе, ей было бы по большому счёту насрать. Но она — моя жена.

— А кто — я? — кусая губы, шёпотом спрашиваю я.

Мне больно, и в его глазах я вижу сейчас тоже только боль.

— Хер его знает, Наташа. Недавно была любимой женщиной. А теперь…. теперь я не знаю. Я тебя даже не хочу. Хотя не в тебе дело. Я вообще все эти дни никакого секса не хочу. Блевать хочется только от одной мысли о нём.

Удары плетью. По голой спине.

— Договор подготовлен. Сейчас позвоню юристу, и пускай он это оформит. Я тем самым официально возьму за тебя ответственность, но и ты не сбежишь. Будем общаться на моих условиях. И будешь отдаваться мне даже если, тебе это будет претить. Отрабатывать свои три миллиона. Неприятно, да? А знаешь, что я тебе скажу? Раньше я бы дал их тебе на лечение матери вообще без вопросов. Просто так, не в долг. Безо всяких, блядь, договоров, — играя желваками, несколько секунд он молча смотрит мне в глаза. И взгляд его полон неприязни. — Если бы не было плевка в лицо.

— Прости меня…

Смотрю под ноги, в глаза не могу.

Он ничего не отвечает мне. Выходит с балконной площадки, на ходу вынимает телефон и приглашает юриста подняться. Договаривает уже в комнате. Я иду за ним.

Склонившись вперёд и обхватив голову руками, он сидит на диване. Я сажусь рядом, осторожно касаюсь его плеча. Не реагирует. Ну, хоть так. Хоть не отталкивает.

Он выпрямляется.

— Ладно, — со вздохом говорит он. — Сейчас уладим всё это и я уеду. Дел полно. Давай обсудим бабки. Тебе их надо как туда перечислить? Мне нужен отчёт о том, что деньги поступили врачам.

— У меня есть реквизиты. Принести?

— Да, давай. А я пойду его встречу.

Спустя пару минут он возвращается в компании сухонького мужчины невыоского роста. Элегантные очки, усики, серый костюм в едва заметную чёрную полоску, белая рубашка, тёмно-серый аккуратный галстук. На руке — часы из белого золота. Их видно, когда он садится за стол и принимается доставать из портфеля бумаги.

Руслан и я тоже садимся за стол. Юрист придвигает ко мне договор.

— Прочитайте, пожалуйста.

Внимательно изучаю документ. Дочитав, остаюсь озадаченной. В нём нет ни единого пункта про секс. Есть про готовку еды, получение дополнительного образования по требованию и в рамках, указанных Русланом, есть несколько пунктов на тему возврата денежных средств в случае, если я нарушу условия договора, но ни одна слова про оказание каких-либо интимных услуг. Удивлённо смотрю на Руслана. Как спросить об этом при юристе, которого он представил мне, как Петра Николаевича, я не знаю. Руслан, скрестив пальцы, опирается на локти и смотрит в сторону.

Подписываю документ.

— И вот здесь ещё, пожалуйста, — перевернув страницу, произносит юрист. — Всё то же самое: дата, подпись, расшифровка — полные фамилия, имя, отчество.

Подписи Руслана уже есть. И я так понимаю, что этот договор Пётр Николаевич составил по его указанию и Руслан его, как минимум, один раз внимательно прочитал. А значит, отсутствие пунктов об обязательном сексе — не ошибка и не недосмотр.

Когда мы заканчиваем, юрист убирает договор в файл, а файл в портфель. А затем встаёт. Поднимаемся и мы.

Руслан провожает его до выхода из квартиры и я слышу их голос.

— Руслан Львович, ну тогда всё, я вас вечером обязательно наберу.

— Хорошо. Спасибо вам. Звоните только не раньше восьми.

— Договорились.

Они прощаются, до меня доносится звук закрываемой двери и вскоре Руслан возвращается в комнату-студию.

Я стою у стола и внимательно смотрю на него.

— В договоре нет пунктов об оказании сексуальных услуг, — тихо говорю я.

— Да, нет, — хмуро отвечает он.

— Почему?

Руслан проходит к барной стойке, вынимает из барного шкафчика бутылку виски и наливает себе стопку. Опрокидывает её, ставит на стойку и поворачивается ко мне.