— Раз ты никуда не спешишь, может быть, я всего лишь захотел тебя трахнуть в своей постели? — опрокинув девушку на спину, наваливаюсь сверху, прижимая её руки к матрасу. — Не рассматриваешь такой вариант? — сблизив наши лица, смотрю на её губы, истерзанные недавним порывом общего падения. Склоняюсь ниже, почти касаясь.

— Нет, — она уклоняется, качая головой. — Ты не умеешь лгать, — я скептически выгибаю бровь, взглянув в бушующие голубые океаны. —  Во всяком случае, не мне, — поспешно исправляется tatlim. — Поэтому прячешься. Причина моей ссылки в этом, да? Знаешь, что я пойму, без слов, один раз взглянув в глаза. И я понимаю, Амиран. Я многое готова понять и принять, но не так… Вместе. Не решай за меня…

— Ты фантазируешь сейчас, Лиса. Принимаешь желаемое за действительное, — вдыхаю её знакомый до боли аромат, невесомо трогаю губами её губы и с мучительным стоном, скатываюсь с нее, вытягиваясь рядом.

Выравниваю сбившееся дыхание, пытаясь сосредоточиться на рисунке орнамента на потолке. Ни черта не выходит. Напряжение в паху болезненно пульсирует, в ушах гул, перед глазами сплошной туман. Разум отказывается подчиняться, а тело живет собственной жизнью, изнывая от адского возбуждения. Tatlim знает куда бить, чтобы моя броня разлетелась к чертям собачим. Я сам её этому научил, а теперь пожинаю плоды.

— Чтобы ты не скрывал… хуже, чем сейчас быть не может, — скинув на пол халат, она забирается на меня сверху, опускаясь на мой подергивающийся от напряжения член.

— Может..., — шиплю сквозь стиснутые губы, сжимая ладонями тугие ягодицы. Она облизывает пересохшие губы, наблюдая, как мои руки властно направляют её движения. — Очень может, — удерживая стройные бедра, глубоким толчком проникаю в горячее лоно. её чувственный протяжный стон за долю секунды едва не приводит меня к разрядке. Острое наслаждение разливается по телу, пульсирует в паху. Замираю на мгновение, переводя дыхание, полностью выхожу и, поддавшись вперед, вбиваюсь с развратным хлопком по самые яйца.

— Ррран, — она рычит, подпрыгивая от нового мощного каждого удара и царапаясь как кошка. Но стоит мне сделать короткую передышку, порочно улыбается, запуская коготки глубже. Обнажённая, прекрасная, отчаянно-смелая. Пепельные локоны прикрывают красивую грудь с острыми маленькими сосками, в распахнутых бирюзовых глазах пылает ураган эмоций. Какие у меня были шансы противостоять ей?

— Сдаешься? — протянув руку, Алиса стряхивает с моего лба капли пота, а потом облизывает пальцы, глядя на меня потемневшим жадным взглядом.

— Никогда, — с рычащим стоном опрокидываю её на лопатки. Накрываю собой, и широко раздвинув подрагивающие ноги, врезаюсь до упора, хрипя от животного удовольствия. — Никогда не сдамся, слышишь меня, Алиса? —глубокими толчками вбиваю в нее каждое слово, клеймлю раскрытые губы голодным поцелуем, неистовым, жалящим, болезненным, с привкусом боли и пепла. Наши языки сплетают в том же ритме, что и мокрые от пота распаленные тела. Быстрее, яростнее, до слепоты, потери дыхания, полного изнеможения.  Лишь короткий миг эйфории и невесомости, сплетенные руки и тела, и снова в горячечный плен смятых простыней, судорожных стонов, хриплых признаний и недержаных криков.

Восторг и агония, ад и рай, ядерный взрыв, сметающий все протесты рассудка и бросающий за грань безжалостной реальности. Нам придется вернуться туда… но это будет потом. А сейчас сумасшедшее наслаждение, от которого немеют конечности, темнеет в глазах и горит сердце.

Солнечный свет полностью заливает спальню, когда ни у одного из нас не остается сил. Воздух пропитан мускусным запахом разнузданного секса, в прямых лучах солнца, падающих из окна, кружатся крошечные почти невидимые частицы пыли, и я теряю счет минутам, наблюдая за их игривым танцем и отключая неминуемый поток мыслей.

Мы медленно остываем, пока огненное светило уверенно поднимается по небосводу. Все выше и выше…

Белокурая голова Алисы лежит на мой груди, золотистые блики искрят в шелковых волосах tatlim, тёплые лучи ласкают атласную кожу. Я дотрагиваюсь до светлых локонов, осторожно, лениво. Такое знакомое ощущение, незабываемое. Она вздрагивает, почувствовав мое прикосновение. Напрасно я понадеялся, что изнуренная, вымотанная тигрица крепко уснула.

— Я тоже никогда не сдамся, Амиран, — её шепот нарушает длительное молчание, ускоряя биение сердца. Подняв голову, она смотрит на меня с пронзительной сдирающей все маски уверенностью. Наши взгляды попадают в собственный портал бесконечности, где tatlim отчаянно ищет ответы, а я прячу их от нее, — кончики длинных пальцев с щемящей нежностью касаются моей щеки. — Ты должен услышать меня, — очерчивая контур губ, линию скул.

— Алиса, — поймав её ладошку, отвожу от своего лица, отрицательно качая головой.

— Нет, — едва слышно. Кончик языка пробегает по пересохшим губам, ресницы дрожат, опускаясь на пару секунду. — Не Алиса, — и распахиваются снова. — Не Алиса, — повторяет пропитанным горечью голосом. Прозрачно-голубые глаза наполняются слезами, бесконечными ручьями стекая по щекам. Онемев, я стираю их пальцами, задерживаю дыхание, до рези сжимая веки, уже точно зная, что она скажет дальше, и Алиса делает это, спускает курок, совершая контрольный выстрел. — Tatlim. Твоя.

Без предупреждения, сразу в цель.

Это фиаско, бро, а я тебя предупреждал, как наяву я слышу слова Мердера, которые он непременно скажет мне.

— Моя, — обхватив её скулы стальными пальцами, максимально сближаю наши лица. ­— Конечно, моя. Tatlim, — рвано выдыхаю в губы. Она застывает, щекоча меня кончиками длинных ресниц. — Но это ничего не меняет, — резко отстранившись, я встаю с кровати. Стащив простынь, обматываю вокруг бедер. — Ты возвращаешься в Асад. Это не обсуждается.

— Почему? Что произошло? — Она ошеломлено смотрит на меня.

— Я тебя предупреждал, что так будет. Ты захотела остаться, я позволил. Время вышло, — развернувшись, я делаю шаг по направлению к ванной комнате.

—  Неужели ты не видишь, что убиваешь меня? — она негодующе кричит мне в спину. Я слышу, как она вскакивает с кровати, шлепает босыми ступнями. — И себя убиваешь, Ран. Нас обоих.

— Я похож на умирающего, Лиса? — остановившись, оборачиваюсь к ней лицом. — Ты тоже живешь и дышишь, а это самое главное. Всегда выбирай жизнь. Наше правило. Помнишь?

— Но это не жизнь! — с пылом возражает Алиса, хватая меня за руки. — Я не слепая и не полная дура, чтобы не понимать, что никуда твои чувства не делись. И какой бы не была угроза, мне легче умереть любимой и единственной, чем жить, отвергнутой и ненужной. Если завтра никогда не наступит для нас двоих, что мы оставим в нашем «сегодня»?

— Завтра уже наступило, tatlim.

— Ты упрямый эгоистичный осел, аль-Мактум! — рычит взбешенная тигрица, с размаху ударяя кулаком в мое плечо, ненароком попадая в место недавнего ранения. — Извини, я не специально, — тут же осознав свою оплошность, шепчет побелевшими губами. её взгляд замирает на аккуратном шраме, тянется раскрытой ладонью, которую я перехватываю на полпути.