— Не бойся. Не кричи. Это я.

Радость, охватившую Гаитэ, невозможно описать словами. Сезар не бросил её! Не оставил! Не стал спасаться сам, один — вернулся за ней!

Она бы сделала для него то же самое, но жизнь жестоко учит тому, что, если ты всё готов сделать для кого-то это, увы, не означает, что получишь в ответ такую же верность и преданность.

Как только Сезар ослабил хватку, Гаитэ, развернувшись, бросилась ему на шею:

— Сезар!

— Любовь моя, — в ответ обнял он её порывисто и нежно, — увы, но на объятия нет времени. Я покрою поцелуями каждый дюйм твоей кожи, как только выберемся отсюда.

— Да! Да! Конечно! — закивала Гаитэ.

От радости она была близка к истерике. Хотелось одновременно и плакать, и смеяться. Нужно было немедленно взять себя в руки.

— Прикрывай спину, — почти беззвучно отдал Сезар приказ «монаху», чьё лицо по-прежнему наглухо закрывал капюшон.

Гаитэ вздрогнула, увидев, как на пол легла длинная тень. Подняв глаза, встретилась с обычно бесстрастным комендантом, на сей раз вмиг растратившего всю свою невозмутимость.

— Лорд Фальконэ?.. — растерянно вздрогнул он при виде Сезара.

Не узнать принца было невозможно. Свет от факелов ярко освещал его хищное, характерное лицо с резкими чертами.

Угрожающая и в то же время весёлая улыбка осветила лицо Сезара:

— А, вот и вы? Приятно поздороваться.

Комендант попятился и завопил во всё горло:

— Охрана!

Наступая на него, не переставая улыбаться, Сезар произнёс:

— Вашего стражника зовёте? Он вон там лежит. Я убил его, — услужливо пояснил он, выразительно опуская ладонь на эфес шпаги, выступающей из-под монашеской рясы.

Тюремщик выхватил свой клинок, продолжая пятиться.

— Нет, я не хочу драться, — с усмешкой произнёс Сезар.

— Боишься? — храбрился комендант.

Однако Гаитэ видела, как ему страшно. Слава о Сезаре, как о непревзойдённом дуэлянте и мастере шпаги распространилась по всей стране. Именно за его дерзкую, порой даже безумную отвагу и умение владеть оружием он и пользовался такой популярностью у военных.

— Боюсь, безусловно. Боюсь ещё больше запачкать свою совесть.

Противник с криком бросился вперёд.

Перебросив шпагу с одной руки в другую Сезар одним сильным ударом в висок вырубил его, заставляя рухнуть на пол.

— Он выживет? — с сомнением протянула Гаитэ.

— Если повезёт, — равнодушно пожал плечами Сезар, вкладывая шпагу в ножны перед тем, как взять её за руку.

Не успели они дойти до лестницы, как им навстречу выдвинулся ещё один стражник.

— Бегите! — крикнул Сезар, метнув шпагу во врага словно копьё, каким-то чудом угадив в щель между доспехами.

Гаитэ почувствовала, как неизвестный под монашеской рясой схватил её за руку и потянул за собой. Она не сопротивлялась. Какой смысл? Полностью и беспрекословно доверила себя пришедшим за нею мужчинам.

По счастливой случайности до лестницы им больше никто не встретился.

— Сюда! — прошептал Сезар, снимая факел с держателя и потянув металлический рычаг вниз.

Со скрипом отворился очередной потайной ход. Скрыться в нём было уже просто. Тёмный и низкий лаз вывел их к подземному каналу, где, покачиваясь на цепях, их дожидалась лодка.

Всё происходящее напоминало Гаитэ события годичной давности. Тогда точно так же они были вынуждены спасаться и точно так же — по воде.

Мужчины гребли молчаливо и слажено. Каждый новый гребок отдалял их от тюрьмы, но расслабляться было рано.

Они были ещё в самом начале пути и до того, как достигнут безопасного места всякое могло случиться.

Да и есть ли оно теперь для них — безопасное место?

Гаитэ осознавала, что в любой момент их могут схватить, но, как ни странно, её это мало волновало. В данный момент смерть её не страшила совершенно.

Сезар был рядом. На свой самый важный вопрос Гаитэ получила ответ вместе с которым её душа обрела покой. А может быть странное блаженное забытьё объяснялось гораздо проще — просидев взаперти почти месяц, да ещё на добровольной голодовке, теперь, на свежем, прохладном воздухе Гаитэ с трудом держалась, боясь потерять сознание.

— Как ты? — обеспокоенно взглянул на молодую женщину Сезар. — Гаитэ, ты в порядке?

— Выглядишь, как оживший мертвец, — хмыкнул «монах» из-под капюшона.

— Могу я узнать ваше имя? — обратилась Гаитэ к незнакомцу. — Кого мне следует поминать в молитвах как одного из своих спасителей?

Вместо ответа «монах» отбросил капюшон, открывая молодое, но волевое, несмотря на тонкие черты, лицо. В сгущающихся сумерках оно было видно отчетливо. Закатывающееся за горизонт солнце бросало на него багровый отблеск, как от танцующего пламени.

— Микиэл? — потрясённо выдохнула Гаитэ, узнав брата.

— Привет, сестрёнка, — усмехнулся он в ответ.

Увиденное не укладывалось в голове.

Каким образом эти два человека, Сезар и Микки, могли оказаться рядом? Что за сила могла свести их вместе?

— Как?.. — только и сорвалось с губ.

— Удивлена? Так кому же спасать прекрасную королеву, как не её первым рыцарям? Сезар, как теперь всем хорошо известно, твой возлюбленный, а я — твой брат и глава клана, герцог Рэйвский. Если жалкий трус Фальконэ полагал, что сможет безнаказанно оскорбить наш дом, отвергнув и казнив тебя, он ошибался.

Всё это было сказано со злой иронией.

Гаитэ перевела вопросительный взгляд на Сезара. Наверное, если он пошёл на очередную сделку с её матерью, у него на то были весомые причины? В тяжёлые годы приходится объединяться с тем, кому вряд ли можешь доверять. Но чего не сделаешь, чтобы выжить?

— Вижу, ты не рада нашей встрече, сестрица?

— Отстань от неё, — одёрнул его Сезар. — Разве не видишь, она совсем без сил.

— Вижу, — зашипел в ответ Микиэл. — Очередная помеха. Нам придётся ехать верхом. В седле сможешь удержаться?

Лодка пристала к берегу под раскидистым ракитником, в тени которого их дожидалось двое всадников, удерживающих в поводе коней для беглецов. Лошади фыркали, нетерпеливо перебирая копытами.

Гаитэ с опаской покосилась на животное, что предназначалось ей.

Верховой езде за истёкший год она худо-бедно выучилась, но полной уверенности в том, что сможет осилить дорогу в седле у неё не было. Но пути назад не было тоже.

— Справишься? — с беспокойством заглянул в её бескровное лицо Сезар, помогая поставить ногу в стремя и подсаживая в седло. — Может, лучше сядешь у меня за спиной?