Коржениовского, директора Ягеллонской библиотеки в Кракове, который письмом от 28 ноября 1907 года сообщал мне следующее: «…все изучающие и готовые подойти к разоблачению истины, внезапно натыкаются на какое-то особое препятствие, которое, может быть, понять, возможно, но преодолеть – нет».

* * *

Последний раз Расстрига появился в Сандомире весной 1604 года. 24 апреля Иваницкий отправил папе Клименту новое письмо, где просил апостолика о помощи и о благословении его польским сподвижникам, ибо готовился к походу в Россию. Папа в ответном письме обещал следить за ходом событий и в силу возможностей помогать Димитрию.

В его отношениях с Мариной наступило время спокойного и уверенного продвижения к свадьбе. Конечно, они иногда исчезали из дома на несколько часов незаметно для других и возвращались счастливые, и довольные друг другом. Но большую часть времени они всё ж были на виду. Он – как признанный жених, она – как законная невеста. Но знатная панночка чувствовала и знала, что ей вскоре придётся расставаться с желанным ей человеком и женихом. В мае Марина пригласила в дом известного в Польше живописца и заказала ему два портрета – свой и жениха. Художник выполнил заказ дочери Сандомирского воеводы. Портреты были исполнены с глубоким чувством и большим мастерством.

Марина была изображена в роскошном, но строгом серебристом платье с большим «жабо-тарелкой». На голове у неё женское украшение – зубчатый венец с драгоценными камнями. Мастер великолепно передал её тонкие черты лица: высокий умный лоб, припухлые сжатые губы, внимательные карие глаза, долгий прямой нос, свидетельствовавший о природном уме, хитрости и даже коварстве.

Парным к портрету Марины является поколенный портрет Иваницкого, который удался мастеру особенно хорошо. Молодой человек изображён здесь в рыцарских «максимилиановых» доспехах. На его плечах и торсе – кираса, правая рука покоится на царском венце, устроенном на столике. В позе молодого человека чувствуются величие и спокойствие. Мастер неподражаемо и реалистично передал его образ. Особенно выразительно написаны глаза. Взгляд Иваницкого проникновенен. Это – взгляд решительного, храброго, умного, самоотверженного человека, способного на великие деяния. Одновременно в них читаются осознание своего предназначения и покорность судьбе. Лик молодого человека бесконечно благороден, но потемнён трагической сенью. Такой образ мог создать лишь талантливый живописец. К сожалению, имя этого мастера осталось неизвестным. А его работа – единственный подлинный портрет самой таинственной личности России XVII века[66], человека которому предстояло лишь ненадолго занять престол русских монархов. Слева вверху на портрете латинскими буквами сделана надпись: «Demetrius Imperator Moscovia…(Димитрий Император Московский)». Остальной текст посвящён Марине Мнишек.

* * *

Любопытна трактовка происхождения портрета (портретов) Расстриги, приведённая одним из отечественных авторов А. Широкорадом, заметившим серьёзные расхождения во внешности изображённых на двух известных портретах. Был ли здесь изображён один человек, или две похожих, но разных персоны, с которых писали эти портреты в (1603) 1604–1605 годах?

«После аудиенции с королём самозванец заказал себе парадный портрет. Подпись к портрету гласила: „Дмитрий Иванович, Великий князь Московии, 1604 г. В возрасте своем 23“. Летом 1604 года настоящему царевичу Димитрию, сыну Ивана Грозного был бы 21 год. Вероятно, самозванец сам придумал подпись к портрету и указал свой настоящий возраст. На портрете был изображен темноволосый молодой человек с волевым лицом. Облик самозванца был явно сильно приукрашен. Художник Лука Килиан по своей инициативе выгравировал другой портрет Лжедмитрия, и, видимо, он был более реалистичным. На гравюре изображён малопривлекательный мужчина – приземистый, намного ниже среднего роста, непропорционально широкий в плечах, почти без талии, с короткой шеей. Руки сильные, но разной длины. В чертах лица видны сила и грубость. Лицо круглое, без усов и бороды (видимо, они не росли вообще, так как на Руси борода считалась признаком мужества). Волосы светлые, рыжеватые. Около носа две большие бородавки. Глаза маленькие, тяжёлый взгляд дополнял гнетущее впечатление»[67].

Но, во-первых, на каком из портретов стоит цифра 23? Такой цифры ни на одном портрете означенной персоны вообще нет! Правда, совсем на другом портрете, о котором речь пойдет ниже указано не 23, а 24 года и показывает означенный возраст 1605 год. Тогда кто же изображён на портрете в доспехах и с подписью «Димитрий Император Московский…»?

* * *

И ещё один надуманный фрагмент в истории отношений Расстриги с Мнишками. Исследователь А. Широкорад традиционно утверждает следующее: «Известив папу о своём обращении в католичество, Лжедмитрий в тот же день покинул Краков и вместе с Юрием Мнишеком направился в Самбор. В самборском замке Лжедмитрия ожидал серьёзный разговор с будущим тестем. Ведь самозванец обещал отдать королю значительную часть земель, обещанных Мнишеку ещё в феврале 1604 года. Поэтому Лжедмитрию пришлось заключить новый договор с Мнишеком. В этом договоре, подписанном 24 мая 1604 года, самозванец торжественно клялся под страхом анафемы и обещал: 1) тотчас по вступлении на престол выдать Мнишеку один миллион польских злотых для подъёма в Москву и уплаты долгов, а Марине прислать бриллианты и столовое серебро из царской казны. 2) отдать Марине Великий Новгород и Псков со всеми жителями, местами, доходами в полное владение, как владели прежние цари. Города эти оставались за Мариной, хотя бы она не имела потомства от Дмитрия, и вольна она в них судить и рядить, постановлять законы, раздавать волости, продавать их, также строить католические церкви и монастыри, в которых основывать латинские школы. При дворе своём Марина также вольна держать латинских духовных и беспрепятственно отправлять своё богослужение, потому что он, Дмитрий соединился уже с римской церковью и будет всеми силами стараться привести и народ свой к этому соединению. В случае, если дело пойдёт плохо и он, Дмитрий, не достигнет престола в течение одного года, то Марина имеет право взять назад своё обещание или, если захочет, то ждать ещё год.

Не прошло и месяца, как Лжедмитрий вынужден был заключить другой договор. В этом договоре, подписанном 12 июня 1604 года, Лжедмитрий обязывался уступить Юрию Мнишеку княжества Смоленское и Северское в потомственное владение, и так как половина Смоленского княжества и шесть городов из Северского княжества отойдут королю, то Мнишек получал ещё из близлежащих областей столько городов и земель, чтобы доходы с них равнялись доходам с городов и земель, уступленных Сигизмунду»[68].

Итак, основная масса современных исследователей наступает всё на те же грабли, что и большинство их предшественников. В процессе критической оценки всех подобных рассказов рождается ряд серьёзных замечаний. Во-первых, почему автор указанных строк не даёт ни одной сноски на исторические источники и документы, подтверждавшие эти договоры?