Если он вообще собирается вернуться.

Я открываю дверь ванной, вхожу в комнату – и вижу Холдера. Он сидит на кровати, зажав руки между коленей и смотрит на меня. Я замираю и смотрю на него. У него красные глаза, а рука обмотана импровизированной повязкой из футболки, заляпанной кровью. Я бросаюсь к нему и разматываю повязку, чтобы осмотреть руку.

– Холдер, что ты наделал?

Я поворачиваю ее и вижу глубокий порез около костяшек. Он отводит руку и снова заматывает:

– Все нормально.

Холдер встает, а я отступаю, ожидая, что он снова уйдет. Но он остается стоять, глядя на меня сверху вниз.

– Прости, – шепчу я, заглядывая ему в глаза. – Не следовало просить тебя об этом. Просто мне надо было…

Он сжимает в ладонях мое лицо и, прерывая меня на полуслове, прижимается губами к моим.

– Замолчи! – требует он. – Тебе абсолютно не за что извиняться. Я не ушел раньше, потому что злился на тебя. А ушел, потому что злился на себя.

Я вырываюсь из его рук и поворачиваюсь к кровати, потому что не хочу, чтобы он брал на себя еще больше вины.

– Ладно. – Я откидываю одеяло. – Я не жду, что в этой ситуации ты испытаешь ко мне влечение. С моей стороны было неправильно, эгоистично и неуместно просить тебя об этом, и мне правда очень жаль. – Я ложусь и отворачиваюсь от него, чтобы не видел слез. – Давай просто поспим, ладно?

Мой голос звучит гораздо спокойнее, чем можно было бы ожидать. Я искренне не хочу, чтобы ему было плохо. Все это трудное время он был рядом, а я ничем не отплатила ему за это. Лучшее, что я могу сделать в этой ситуации, – порвать с ним, чтобы не чувствовал себя обязанным быть со мной. Он ничего мне не должен.

– Ты считаешь, я мучаюсь, потому что не хочу тебя? – Он подходит к моей стороне кровати и опускается на колени. – Скай, я мучаюсь, потому что все, что случилось с тобой, разбивает мое чертово сердце и я не имею понятия, чем помочь. Я хочу быть с тобой и помочь тебе справиться с этим, но вечно говорю невпопад. Дотрагиваясь до тебя или целуя, я боюсь, что ты этого не хочешь. Ты попросила секса, потому что хочешь отнять это у отца, и я согласился. Я хорошо понимаю, откуда ноги растут, но мне от этого не легче заниматься с тобой любовью – ты прячешь глаза. И это очень обидно, потому что ты не заслуживаешь такой жизни, а я, блин, не знаю, как сделать ее лучше. Я отчаянно хочу помочь, но не могу и чувствую себя совершенно беспомощным.

Говоря все это, он садится на постели и притягивает меня к себе, но я настолько поглощена его словами, что даже не замечаю. Он обвивает меня руками и сажает к себе на колени, потом смыкает мои ноги вокруг себя. Сжав мое лицо ладонями, он смотрит мне в глаза.

– И пусть я остановился, не доведя до конца, – не надо было даже и начинать, не сказав сначала, как я тебя люблю. Я очень тебя люблю. Я не заслуживаю прикасаться к тебе, пока ты не поймешь, что я трогаю тебя только потому, что люблю.

Он начинает целовать меня, не дав мне возможности признаться, что и я люблю его. До боли. В этот момент я думаю только о том, как люблю этого мальчика, и как он любит меня, и что бы ни происходило вокруг, я хочу быть сейчас только с ним.

Я пытаюсь выразить чувства в поцелуе, но этого мало. Я отстраняюсь и целую его в подбородок, нос и лоб, потом целую слезу, ползущую по его щеке.

– Я тоже люблю тебя. Не знаю, что бы я делала одна, Холдер. Я очень тебя люблю, и мне отчаянно жаль. Я хотела, чтобы ты был у меня первым, и до чего обидно, что он отобрал это у тебя.

Холдер категорично качает головой и закрывает мне рот быстрым поцелуем.

– Никогда больше не говори этого. И никогда не думай об этом. Твой отец немыслимым образом отнял у тебя этот первый шаг, но уверяю тебя, это все, что он отобрал. Потому что ты очень сильная, Скай. Ты удивительная – и забавная, и умная, и красивая. В тебе полно силы и мужества. То, что он с тобой сделал, не умаляет лучших твоих качеств. Ты пережила его однажды и переживешь снова. Я это знаю. – Он кладет свою ладонь мне на грудь, где сердце, а мою прижимает к своему. Потом подается вперед и произносит: – На хрен первые шаги, Скай! Нам главное не расставаться, остальное не важно.

Я целую его. Боже правый, я сама целую его! Я целую его, повинуясь пронизывающему меня чувству. Обхватив мою голову руками, он опускает меня на постель и ложится сверху.

– Я люблю тебя, – говорит он. – Уже очень давно, просто не мог сказать. Мне казалось неправильным, чтобы ты тоже меня любила, раз я столько скрывал.

По моим щекам вновь струятся слезы – те же слезы из тех же глаз, но абсолютно новые. Это не слезы душевной муки или гнева… Это слезы от потрясающего чувства, которое переполняет меня, когда я слышу его слова о любви.

– Наверное, лучшего времени и не выбрать. Я рада, что ты подождал.

Он улыбается, зачаровывая меня взглядом. Потом опускает голову и целует меня нежно и осторожно, скользя губами по моим и одновременно развязывая мой халат. Я хватаю ртом воздух, когда он начинает поглаживать мне живот кончиками пальцев. Ощущение совершенно не то, что было пятнадцать минут назад. Его мне хочется испытывать дальше.

– Господи, как я люблю тебя! – произносит он, проводя рукой от моего живота к талии. Потом медленно скользит пальцами по моему бедру, и я, впиваясь в Холдера губами, издаю стон. Он слегка надавливает ладонью, от чего я вздрагиваю и напрягаюсь. Почувствовав мою неуверенность, он отрывается от моих губ и смотрит на меня: – Помни… я прикасаюсь к тебе, потому что люблю, и только по этой причине.

Я киваю и закрываю глаза, опасаясь, что на меня вновь нахлынут оцепенение и страх. Холдер целует меня в щеку и запахивает на мне халат.

– Открой глаза, – ласково просит он. Я подчиняюсь, и он смахивает мою слезу. – Ты плачешь.

Я ободряюще улыбаюсь ему:

– Все нормально. Это хорошие слезы.

Он кивает, но не улыбается. Рассматривая меня несколько мгновений, он берет мою руку и сплетает наши пальцы:

– Я хочу заняться с тобой любовью, Скай. И думаю, ты тоже этого хочешь. Но мне надо, чтобы сначала ты кое-что поняла. – Он сжимает мою руку и наклоняется, целуя другую слезинку. – Я понимаю, тебе трудно дать волю чувствам. Ты уже давно приучена сдерживаться. Но знай: то, что физически сделал с тобой отец, не самое ужасное. Хуже всего разрушение твоей веры в него. Ты испытала самую жуткую для ребенка вещь, совершенную твоим героем… человеком, которого ты боготворила… Я не в силах даже представить, что ты чувствовала. Но помни: все это никоим образом не относится к нам. Когда я дотрагиваюсь до тебя, то дотрагиваюсь, потому что хочу сделать тебя счастливой. Когда я целую тебя, то целую, потому что у тебя самые потрясающие на свете губы и я не могу не целовать их. А когда занимаюсь любовью, то это значит, что я люблю тебя. Ты боишься телесных контактов, они вызывают у тебя отторжение, но это не про нас. Я трогаю тебя, потому что люблю, и только по этой причине.