– Почему отправишь? А сам с нами что, не поедешь? – подивился Васька.

– Мне на море и пляж нельзя.

Денис, когда они втроем первый раз парились в бане, старался Ваське ногу особо не показывать, но глазастый пацан углядел что надо и спросил, откуда.

Денис рассказал и ему, и Лене, когда они, передыхая от пара, сидели в новой предбанной комнате. Выслушав его рассказ, Васька вынес вердикт:

– Главное – нога цела и тот солдат живой остался, а то, что некрасиво, да и пофиг!

Лена, посмеиваясь, поделилась с Васькой:

– Я Денису Васильевичу предложила татуировочку сделать. А что? Пустить розочки, например, и сердечки, сердечки! Розочки розовенькие, а сердечки красненькие!

– Обойдемся, пожалуй, – улыбаясь, отказался Денис.

– Вадим, – представился и галантно поцеловал ручку Лене друг Дениса.

Лена улыбнулась, в момент про него все поняв и расщелкав, и представилась в ответ:

– Елена.

– Наслышаны, – перехватил инициативу второй друг, пододвинув Вадима плечом и забирая Ленину руку, но обошелся без лобзаний. – Александр. Я читал вашу книгу, мне очень понравилось!

– Спасибо.

– Все! – распорядился Арбенин, притянув Лену к себе, и приобнял за плечи собственническим жестом. – Знакомьтесь, это Василий.

Васька руки мужчинам пожал значительно и степенно, по-взрослому, как положено.

– Денис сказал, вы его лучшие и единственные друзья.

– Ну, теперь, как я вижу, не единственные, – подмигнул ему Вадим.

– Это точно! – солидно подтвердил Васька.

Ушлый, целеустремленный Василий Федорович про утренний разговор не забыл и возобновил его вечером, когда расселись за столом на террасе, накрыв богатое угощение, а Арбенин следил за шашлыком у печки под навесом.

– А вот скажите, – допытывался мальчик у друзей Дениса, – вы со своими семьями на море ездите?

– Ездим, – подтвердили оба.

– А что ж сейчас не поехали?

– Работа, – рапортовал Вадим.

– Служба, – в тон ему Александр.

– А так бы поехали?

– Да что поехали! Бегом побежали бы! – уверил Вадим. – Сейчас самый сезон! В море бы, с разбегу!

– Вот видишь, Денис, все ездят! – удовлетворенный ответами, закрепляя вывод жестом, сказал Васька.

А мужики слегка насторожились. Тема болезненная, почему Денис на моря не ездит, известно, а тут мальчик затронул непростое. Лена считала опасение на их лицах, как с листа, и с упоением ринулась объяснять, заранее предполагая их реакцию:

– Это Василий Федорович продолжает утреннюю дискуссию о поездке на море, – пояснила она мило. И тут же бабахнула тяжелой артиллерией, добив мужиков: – Денис Васильевич объясняет ему, что стесняется своей ноги, Василий Федорович настаивает, что глубоко пофиг на всех, что ж теперь себе в удовольствии отказывать! А я предлагаю длинные красные труселя.

– Ка-какие труселя? – ошарашенно переспросил Александр.

– Это такие плавки, они же шорты, поясняла Лена. – В которых, знаете, ныряют, плавают и загорают, в простонародье, с легкой трепотни «нашей раши», эти предметы стали называть труселями. Не знали?

Мужики совсем уж окаменели лицами, смотрели на нее недовольно, холодно, а Ленка уж вовсю веселилась:

– Я предложила Денису Васильевичу, раз он у нас такой стеснительный оказался, татуировочку по всей ноге пустить, что-нибудь живенькое, розочки там, сердца. Но от розочек он почему-то категорически отказался. Может, вы какой сюжетец предложите?

Вадим с Александром переглянулись тревожно, посмотрели на Ленку недобро, предупреждающе, и так же дружно повернулись и взглянули на Дениса.

А он стоял, скрестив руки на груди, опираясь плечом о деревянную колонну, поддерживающую крышу над печкой, и довольно улыбался.

– Что происходит, Сашок? – выдавил Вадим.

– Да ничего не происходит! – весело успокоила Лена. – Обсуждаем летний отдых на морях!

– Но… – не зная, что и сказать, начал было Саша и снова посмотрел на Дениса.

– А-а-а, – изобразила трудно пришедшее понимание Лена. – Вы, наверное, о том, что ранение Дениса Васильевича – запрещенная тема? Среди нас незапрещенная. И как сказал Василий Федорович, «а как жирные ходят на море, или тощие, или инвалиды».

Вадим с Александром вновь переглянулись, потрясенные происходящим. Вадим подскочил со своего места, обежал край стола, схватил Ленкину ручку и поцеловал.

– Лена, вы…

– Ой, нет, нет! – резвилась дальше Ленка. – Не надо мне больше ручки целовать! Вы, Вадим, держитесь от меня на расстоянии! Я знаю, что вы замечательный друг Дениса, но должна вам сообщить, что у вас на лбу красной бегущей строкой написано: «Бабник до смерти!» – вы станете мне комплименты делать, а я буду смущаться, еще что не так пойму, могу и стукнуть случайно!

Вадим, окончательно офонаревший от новой порции потрясения, замялся, посмотрел на Арбенина, не поменявшего позы и продолжающего весело улыбаться и даже посмеиваться, перевел взгляд на Сашу, потом на Ваську, который ему подмигнул и сообщил доверительным тоном:

– Пугает!

Вадим хмыкнул, покрутил головой, удивляясь, вернулся на свое место, и тогда уж Васька добавил:

– Но вообще она у нас такая, может! У нее черный пояс и первый дан по айкидо, врежет – мало не покажется!

– Сашок! – открыв рот и изобразив полный шок, стал шарить по столу рукой в поисках рюмки Вадим. – Куда мы попали?

– Надо выпить! – поддержал его друг.

Но это они уже дурачились!

От радости за Дениса, от облегчения и от того, что эта женщина и мальчик – такие настоящие!

– Привыкните, – пообещал Денис друзьям, подходя к столу с подоспевшим шашлыком, – поначалу все пугаются!

И подумал, что почти дословно повторил Ленины слова, когда первый раз оказался у них дома и познакомился с Васькой.

Денис остался с Вадимом и Сашей посидеть мужской компанией, поговорить, а Лена с Васькой ушли спать. Лена уже подремывала, когда Арбенин, стараясь не шуметь, забрался в кровать, лег рядом с ней на бок, обнял осторожно за талию, притянув к себе.

– Лена, – тихо позвал.

– Я еще не сплю, – отозвалась она.

– Я давно уже хотел тебе сказать… – начал было и остановился Денис.

– Это плохое начало, – улыбалась, не открывая глаз, она. – Лучше без предисловий, они тебе пока не очень удаются.

– М-м-да, – согласился он. – Я хочу, чтобы Васька носил мою фамилию. По-моему, Василий Денисович Арбенин ему очень подходит.

Лена глаза открыла, улыбалась, но к Арбенину не поворачивалась, так и лежала на боку.