— Прошу меня извинить, — говорит Алиенора, — мы пойдем за вами.

Она идет за регентом, в то время как ее дочь смотрит на мать с огорчением.

— Ты сможешь отдохнуть и набраться сил, моя дорогая, прежде чем продолжить дорогу в Тарасону.

В зале капитула приорства Св. Кристины были расставлены временные столы. Маленькая Алиенора проглотила жареное мясо, бараньи отбивные с горными травами и — такая роскошь! — пирожное из риса[162]. Легаты должны были довольствоваться более скромным меню.

Как было предусмотрено, на закате солнца они, усталые, но без каких-либо помех, приехали в Жаку, затем в монастырь Сан-Хуан де ла Пена. С маленькой террасы вокруг монастыря в уровень скалы Алиенора и ее дочь любуются дикими оливковыми деревьями, выросшими в расселинах скал. В монастыре девочка с любопытством рассматривает скульптуры бестиарий[163], вырезанные на капителях маленьких парных колонн.

Эрменгарда вспоминает паломников, отправившихся из Рима, которые вместе с ней пошли по дороге на юг через Нарбонну, Сен-Жиль-дю-Гар, Монпелье, Тулузу и Сомпор. Около Олорона и горного потока По бродят множество бандитов, переодетых в паромщиков, требуют от путешественников непомерную плату, очищают их кошельки, а иногда и убивают. В окрестностях Байонны, около Остабата, в Сен-Жан и Сен-Мишель-Пье-де-Пор паломники были встречены ударами палок, поскольку не смогли заплатить за проход. Эрменгарда передает их жалобы епископам Бургоса и Ажена. После ночного отдыха они снова пускаются в путь и останавливаются в Сангуэсе, городе, примостившемся на вершине холма на левом берегу реки Арагон.

На следующий день лошади устремляются к конюшне. Изнурительный переход происходил в обстановке необычных и опасных ландшафтов. Избежав подводных камней и несчастных случаев, делегация наконец-то видит вдали Тарасону в зеленеющей долине реки Эбр. В центре этой столицы — построенный в стиле дворцов мудеха-ров[164]замок королей Арагона, который был отвоеван у мавров. Вместе со всеми прибывшими Алиенора рукоплещет при виде этого шедевра. Издалека — какой сюрприз — она рассмотрела живую разноцветную человеческую пирамиду у входа во дворец: это трубадуры по-своему приветствуют королеву. На вершине пирамиды, высоко подняв свою лютню, стоял Бернарт.

Прежде чем попасть в Тарасону, веселые трубадуры проделали долгое путешествие. Они оставили свою покровительницу, дорогую виконтессу Эрменгарду, и отправились дальше под защитой ее приближенной охраны. Эрменгарда проехала по Фуа, где она должна была встретиться с графом Рожером Бернаром[165], который объявил себя наследником Раймонда Транкавеля, вместо того чтобы оставить наследство Рожеру Транкавелю Безьерскому. Безье, Каркассон, Альби и Разес должны были, таким образом, перейти в другие руки. Прежние союзники Эрменгарды в конфликте с Тулузой постепенно угасали, оставались лишь их наследники, недостаточно взрослые, чтобы править и воевать. Отправляясь к Рожеру Бернару де Фуа, чтобы убедить его в своем нейтралитете, она тем самым обеспечивала безопасность своему виконтству.

Раздосадованный Пейре Рожье получил время для размышления. Он злился на себя, что зависит от дамы, какой бы обворожительной и высокородной она ни была. Им надо быть в Мирпуа, у подножия скалы. Там путешественников догоняет Пейре д’Альвернья, чтобы привести их в замок Пюивер. Пейре Рожье рассказывает ему о неуместном появлении Караки, описывает того как нахала и просит знаменитого трубадура помочь избавиться от него. Д’Альвернья обескуражен. Рамбаут д’Ауренга предлагает написать записку Ги д’Усселю и послать с ней Караку. Тут вмешивается монах из Монтодона:

— Я собираюсь вас покинуть, товарищи, — восклицает он. — Можете представить, что перед прелатами я появлюсь в платье из грубой шерсти, с небритой щетиной, в черных сандалиях и с блатным жаргоном? Друзья, — продолжал он, повернувшись к Караке. — Мы отправимся в это короткое путешествие вместе с ним. Если Рамбаут д’Ауренги даст нам рекомендательное письмо к Ги д’Усселю, нас хорошо примут.

Карака трогается в путь в сопровождении монаха и мула, в то время как другие трубадуры поворачивают в сторону Пюивера. Замок, расположенный на вершине острого выступа, окруженного пустым пространством, смотрит в сторону графства Фуа, Каркассона и на арагонскую границу, проходящую поверх скалистого барьера. Сеньор Бернар де Конгост и его мать Азалес поджидают трубадуров, опустив подъемный мост надо рвом с водой. Гостей вводят в музыкальную залу, которая послужит им и спальней. На этажерках, стоящих вдоль стен, разложены гитерна[166], флейта, треугольный псалтерон[167], обширная коллекция инструментов, предоставленная в распоряжение менестрелей и жонглеров. Азалес де Конгост все предусмотрела для приема гостей. Они разрезают хлеб, режут ветчину, колют орехи, разбирают инжир, пробуют мед. Подстилки из пеньковой ткани лежат в куче, вместе с овечьими шкурами и пуховыми одеялами. На столике стоят подсвечники, глиняные кувшинчики со свежей водой и даже бочонок вина из Корбьера. Утолив жажду, насытившись, отдохнув, трубадуры любуются через окно потрясающими пейзажами. На закате лесные чащи издают мощный аромат. В глубине долины блестит озеро, которое привлекает внимание Пейре Рожье. На берегу стоит хибарка для рыбаков и рабочих-поденщиков, которые трудятся для замка. Засыпая, трубадуры хранят вкус меда на языке и благодарность в душе.

На следующее утро им объявляют о приезде Гонсало Руиса, кузена короля Рамиреса Наваррского вместе с благородным кастильцем, Пейре Монсоном. Оба разыскивают Бернарта де Вентадорна, чья репутация всем известна, и сообщают ему свежие новости об Алиеноре и ее дочери. В углу хмурится Пейре Рожье.

— Старик, тот, кто думает, что может избежать любви, весьма самонадеян, — говорит Бернарт, подойдя к другу. — Эрменгарда любит тебя, ты зря сомневаешься.

— Я говорю себе, что последняя из ветрениц, привлекающая всеобщее внимание в гостинице, лучше нее. Знаешь, — продолжает он, — на берегу озера наверняка можно найти танцовщиц хоты, которые нас ждут? Я иду туда!