Но Алиенора в Пуатье и ничего об этом не знает.

Новость о смерти Патриса де Солсбери прозвучала как гром средь ясного неба, сначала в Пуатье, а потом и в Ньоре. Алиенора была сражена. Генрих сожалел об этой гибели, но она его не расстроила. Пуату вот-вот восстанет. Попытка Лузиньянов завладеть Алиенорой, чтобы получить выкуп, нацелена прямо в Генриха. Связь между королем и его супругой очевидна, несмотря на разногласия; герцогство надо спасать. Плантагенет посылает вестового к Вильгельму де Танкарвиллю, которого назначает правителем Пуату вместо Патриса де Солсбери, и объявляет приказ о мобилизации, чтобы увеличить гарнизоны во всех замках Пуату и охрану в городах и поселениях, чтобы начали поиски виновных.

Лузиньяны продолжали удерживать Гийома ле Марешаля, требуя выкуп. Где же он теперь? Убийцы переезжают по ночам, не оставляя ни малейших следов своих передвижений; несомненно, у них есть сообщники. Однако правда выходит наружу. Проговорилась одна служанка после нашествия группы рыцарей и молодых дворян, которые реквизировали крытое гумно, чтобы провести там ночь, неподалеку от Лузинь-яна. Они потребовали кров и одеяла, заплатив вперед, чтобы выехать на заре. Девушка заметила, что один из постояльцев, молодой человек, хромал, а его штаны были разорваны и запятнаны кровью. Сжалившаяся над ним фермерша положила в круглый каравай хлеба льняной очес и полосы льняной ткани, а затем велела служанке отнести все это молодому человеку, имени которого не знала. Таким образом, добрая женщина спасла ему жизнь. Она остерегалась сообщать об этом кому бы то ни было, но служанка оказалась болтливой. Однако было слишком поздно, чтобы Генрих смог догнать виновных.

Тем временем Алиенора вынуждена была отпустить заложников и заплатить выкуп, чтобы освободить Гийома. В глазах Генриха катастрофой было то, что его охрана смогла установить лишь исчезновение братьев Лузиньянов, а некоторое время спустя стала известна новость о том, что Ги отплыл в Иерусалим[147]. Королева организует грандиозные похороны, чтобы увековечить память Патриса де Солсбери. Церемония происходит в церкви Сент-Илер в Пуатье. Бароны из Пуатье, присутствующие на службе, выглядят очень смущенными. Входящие в коалицию против Генриха не представлены. Граф Ангулемский, Гийом VI, не явился, потому что его жена Маргарита — дочь Раймонда I Тюреннского, а ведь Аквитанское и Тюреннское семейства разделяет старинная вражда. Он помнит обиду, нанесенную Генрихом Плантагенетом. Графа де ла Марш тоже нет на церемонии: с Ангулемским домом его связывают семейные узы.

Гийом де Танкарвиль, срочно призванный Генрихом II, чтобы обеспечить преемственность Патриса де Солсбери, становится на колени у гроба, полный сочувствия, и Алиенора понимает, почему его называют «отцом рыцарей»[148]. Иоанн Беллесмен, епископ Пуатье, которому выпало проводить отпевание, ободрен присутствием этого великого барона, который сможет своей гибкостью и деликатностью сгладить вражду жителей Пуатье к Генриху II Плантагенету. В герцогстве царит настоящая англофобия, жертвой которой в особенности стало английское духовенство. Жители не довольствуется грабежами английских церковников, на них совершают нападения. Большой друг Иоанна Беллесмена и Томаса Беккета, Исаак, цистерцианский аббат из Этуаль[149], считает, что его преследует сосед — Гуго де Шовиньи, зарившийся на земли его монастыря. То, что эти проявления насилия перешли в убийство Патриса де Солсбери, не удивляет Иоанна де Беллесмена. Настало время проявить соболезнование семье графа, который умер как рыцарь, спасая королеву. Алиенора решила, что в честь его памяти будут проводиться ежегодные богослужения в церкви Сент-Илер. В конце церемонии королева сообщила об этом своем желании Иоанну Беллесмену. Тот чувствует себя польщенным.

В последующие дни Алиенора ухаживает за вернувшимся в замок Гийомом ле Марешалем, как за своим сыном. Он обладает всеми достоинствами рыцаря, к которым можно добавить прекрасную выправку и огромное обаяние. Алиенора понимает, почему дочь Матильда могла бы его полюбить. Она тайно передает Гийому маленькое кольцо, свидетельство этой несостоявшейся любви. Алиенора хочет как можно скорее вместе с Ричардом отправиться к Иоанну Беллесмену, чтобы поговорить с ним о сыне. У епископа открытый взгляд, он смотрит в глаза собеседнику, его речи располагают к себе. В этом человеке нет ничего от цензора или надменного судьи. Слушая его проповеди, Алиенора предугадывала глубину и широту его культуры и душевных качеств.

— «Иоанн-англичанин»[150], так вас называют? — осмеливается спросить Алиенора. — У всех нас найдутся причины радоваться, что вас назначили в епископат Пуатье.

Епископ находит королеву прямодушной и весьма приятной и довольно быстро понимает, что она не так легкомысленна, как о ней говорят. Он признателен за то, что в 1162 году Алиенора представила Генриху II именно его кандидатуру на пост епископа Пуатье.

— Я имею намерение каждый год устраивать в Сент-Илер поминальную мессу в день гибели Патриса де Солсбери. Я бы также желала, чтобы справляли мессу в день моей смерти. Кстати, как вас здесь приняли?

— Я не намерен безучастно наблюдать за происходящим между религиозной общественностью и сеньорами из Пуатье. Если я вмешиваюсь, то только для того, чтобы попытаться примирить стороны. Я принимаю к сведению прошлые соглашения и скрепил печатью договор о содружестве между аббатом Нантея и аббатом Шарру[151]. Мне также приходится идти на уступки и оставить аббату Марнея право назначать капеллана. Более неприятным был конфликт, вызванный капитулом кафедрального собора, который пытался присвоить себе дороги нескольких церквей епархии. Например, в Руйе самый близкий сосед монастыря пытается завладеть землями наших простых монахов.

— Именно там проехали похитители Гийома ле Марешаля. Слушайте внимательно, Ричард, и запомните хорошенько, — говорит Алиенора, повернувшись к сыну. — Вы всегда будете находить заговорщиков на стороне Лузиньяна, Ангулема с сотоварищами. В самом Пуатье стоит только повернуть голову в сторону Роберта Илчестера, безотказной опоры вашего отца, чтобы обнаружить опасного врага.

Иоанн Беллесмен делится воспоминаниями своей юности в Лондоне при дворе Теобальда Кентерберийского, впечатлениями о путешествии в Рим вместе с ним.

— Я смогла составить представление об анналах римской курии, — говорит Алиенора, — когда нас принимал Папа, меня и короля Людовика VII, после нашего возвращения из крестового похода. Тогда я узнала, что там вас считали самым умным и блистательным среди всех послов.