надеясь, что все, что я запланировала, пойдет своим чередом.

— Как я уже сказала, ты много работал, и не только на этой неделе.

— Да, но это то, что я делаю.

— Я знаю, что это так. Но я говорю не только о твоей повседневной работе. — Джесси прищуривает глаза, когда откручивает крышку со своего пива.

— Ладно…

— Я говорю о том, что ты сделал для меня и Джетта тоже.

Его челюсть сжимается, и сухожилия на шее напрягаются, когда он сглатывает.

— Ты мне ничего не должна, Хейден.

— Я думаю, что должна.

— Нет, городская девчонка, ты действительно ничего не должна.

— Просвети меня.

Его глаза снова встречаются с моими, и он выгибает бровь.

— Если я скажу «нет», ты меня выгонишь?

— Да, — ухмыляюсь я, и он хмурится, но это на сто процентов притворство.

— Ну, черт.

— Ага. — Смеясь, я хватаю его за руку и тащу в гостиную. — Я так рада, что ты смотришь на вещи по-моему, потому что, поверь мне, в следующей части будет все, о чем ты и не подозревал, что тебе нужно.

— О, боже. Я должен нервничать?

— Очень должен нервничать. — Я отпускаю его руку и театрально машу в сторону старого тридцатидвухдюймового телевизора. — Это не твой большой экран, но я могу гарантировать, что у тебя нет одеял тети Клэр, чтобы завернуться в них, не так ли?

Его язык касается внутренней стороны щеки.

— Девочка, у тебя здесь даже кабеля нет.

— Кому нужен кабель, когда у тебя есть огромный DVD-плеер 2000-го года, а? — Его брови приподнимаются, и моя рука превращается в волшебную палочку, размахивающую по деревенской комнате. — Видишь? Магия. Прямо здесь, в этой гостиной.

Его плечи трясутся от беззвучного смеха, когда я передаю ему свой бокал с вином и быстро накидываю небольшую гору одеял перед диваном, прежде чем включить телевизор и вставить DVD.

— Давай, парень из братства. Давай сделаем это. — Я забираю свое вино и устраиваюсь поудобнее в беспорядке одеял, а он неохотно следует за мной.

— Что мы будем смотреть? — скептически спрашивает он, устраиваясь рядом со мной.

— Разве это имеет значение, пока ты проводишь время со мной? — Я легонько подталкиваю его локтем, и он ухмыляется. — Я так и думала.

Через несколько минут начинается фильм «Армагеддон» в смехотворно низком качестве, но я уверена, что ни одного из нас это не волнует. На самом деле, меня нисколько не волнует, что происходит на экране, потому что меня гораздо больше интересует мужчина рядом со мной и планы, которые я вынашиваю, чтобы помочь ему расслабиться. К сожалению, мне приходится тянуть время, чтобы не показаться совершенно очевидной.

Через двадцать минут я больше не могу этого выносить. Поэтому ставлю свой пустой бокал на журнальный столик и забираюсь на диван, позади него.

— Что ты делаешь? — Он бросает любопытный взгляд через плечо.

— Просто смотрю фильм, парень из братства.

Джесси морщит брови, но как только мои пальцы проникают в его волосы, все исчезает. На самом деле, он вздрагивает, и тихое, но слышное «блядь», которое слетает с его губ, становится музыкой для моих ушей.

— О, Боже, это потрясающе, — стонет он несколько минут спустя, его голова и шея уже как желе в моих руках.

— Ты должен смотреть фильм, — поддразниваю я.

— К черту фильм. На самом деле, к черту все, что не это.

Я тихонько смеюсь.

— Я же говорила тебе, что это будет все, что тебе нужно.

— Ммм. Я могу привыкнуть к этому.

Я тоже.

— Сядь немного повыше. Я возьмусь и за твои плечи. — Я легонько подталкиваю его, и он сдвигается вперед, чтобы я могла поработать пальцами над его мышцами. — Ты такой напряженный.

— Не могу представить, почему, — бормочет он, позволяя своему подбородку опуститься на грудь с удовлетворенным стоном. Мне нравится, что он остался и что позволяет мне делать это для него, но я бы солгала, если бы сказала, что прикосновения к нему не делают кое-что и для меня.

— Ты хочешь снять рубашку, чтобы я могла размять тебя получше?

Низкий смех раздается в его груди, и я чувствую его на всем пути по его спине.

— Только если ты снимешь свою, когда придет очередь.

О, Боже. Мысль о том, чтобы остаться с ним полуобнаженной? Я буду думать об этом позже, когда останусь одна.

— У меня нет очереди. Сегодняшний вечер посвящен тебе.

— Нет, если мне есть, что сказать по этому поводу. — И с этим он тянется за голову и срывает с себя рубашку. — Судьба решена, детка. Теперь ты ничего не можешь с этим поделать.

— Ага.

Мое тело сотрясается от смеха, когда я впиваюсь подушечками своих пальцев в каждую мышцу и сухожилие, до которых могу дотянуться из этой позиции. Он всегда был крупным парнем с широкими плечами и огромными мышцами, но сейчас он еще больше.

Теперь он более внушительный и более зрелый.

— Ты больше, чем я помню, — признаюсь я, надавливая большими пальцами на впадины вдоль каждой стороны его позвоночника.

— Да? Ты хочешь сказать, что я толстый?

— Нет! — Боже, если я еще посмеюсь сегодня, завтра у меня будут болеть щеки. — Ты просто больше.

— Хм. — Джесси руками обхватывает мои ноги по бокам, мягко дергая. — Я думаю, пришло время поменяться местами.

— О, нет. Я серьезно говорила о том, что эта ночь будет посвящена тебе.

Он фыркает и садится вперед, поворачиваясь на коленях лицом ко мне. Гостиная освещена только светом кухонного светильника и телевизора, который мы больше не смотрим, но невозможно не заметить затуманенный взгляд его глаз, когда тот скользит руками от моих коленей к бедрам, подталкивая меня вперед, пока мои ноги не оказываются по обе стороны его голой груди.

— Привет, — пищу я, и дикая улыбка приподнимает один уголок его рта.

— Давай кое-что проясним, городская девчонка, — хрипит он. — Прикосновение к тебе на сто, блядь, процентов будет и для меня тоже.

— О. — То есть, вот так вот…

Его голодный взгляд падает на мой рот, и его ноздри раздуваются.

— Но есть еще кое-что, что ты должна знать.

— Хорошо.

— Ты мне ничего не должна. Я делаю то, что делаю, потому что этот ребенок — моя жизнь.

— Я знаю, но…

Он прижимает указательный палец к моим губам.

— Я еще не закончил.

Я сглатываю и киваю, тепло распространяется по моему телу, как медленно разгорающийся лесной пожар.

— Одна тысяча четыреста семьдесят четыре дня, Хейден. Вот как долго я ждал тебя. — Он касается своим носом моего, пальцами глубже впивается в мои бедра, а его дыхание танцует на моем