лице. — Я делаю то, что делаю, для него, но я делаю это и для тебя тоже.

Святое дерьмо. Волна эмоций тяжело и быстро поднимается в моем горле, и я задыхаюсь от рыданий.

Его лицо на секунду искажается, но быстро снова становится свирепым.

— Я не знаю, что ты здесь делаешь, но я обещаю тебе это…

— У него был свой шанс, и теперь я хочу получить свой.

ДЖЕССИ

Она обвивает руками мою шею, а ее сладкие губы прижимаются к моим в первом поцелуе, который мы разделили, кажется, целую вечность назад. У нее вкус красного вина и пятилетней сдерживаемой потребности, которую я более чем счастлив облегчить.

— Джесси. — Мое имя, шепот на этих засахаренных губах, когда она скользит руками в мои волосы и крепко накручивает их. — Я никогда не знала, — вздыхает она, и я не совсем понимаю, что она имеет в виду, но мне все равно. Все, что имеет значение, это мы, прямо здесь, прямо сейчас, в этот момент.

— Я скучал по тебе. — Притягиваю ее к себе, отчаянно желая получить от нее как можно больше. — Я видел тебя раз в две недели, но все равно чертовски скучал по тебе.

Она кивает, и слеза скатывается по ее щеке.

— Я знаю, и мне очень жаль.

Качаю головой, а затем смахиваю извинения поцелуем. Я слишком долго жил прошлым, и с меня хватит. Мне плевать на то, что было раньше, меня волнует только то, куда мы пойдем дальше.

— Я хочу чувствовать тебя ближе, — хриплю я, потянувшись к подолу ее толстовки. Хочу, чтобы ее кожа касалась моей. Хочу почувствовать биение ее сердца. — Можно мне?

— Ммм, — кивает она и прерывает поцелуй ровно настолько, чтобы поднять руки, а я мог стянуть толстовку через ее голову. Как только та исчезает, Хейден снова возвращается, ее пропитанный вином язык дразнит мой, прежде чем она перемещается к моей челюсти и уху, и обратно.

Мне чертовски нравится, что она так же страстно желает меня, как и я ее. Что она старалась изо всех сил ради меня сегодня вечером, а теперь дарит мне это.

Со стоном прижимаюсь к ее губам, руками скольжу вверх по ее грудной клетке и останавливаюсь под изгибом ее груди на том, что я могу описать только как самый тонкий, кружевной бюстгальтер, который я когда-либо видел.

Я отстраняюсь, чтобы получше рассмотреть, и, черт возьми, ее соски, блядь, прямо там, темные и острые, под бледным, полупрозрачным кружевом.

Мой член, который стал твердым с той секунды, как она коснулась моих волос, пульсирует, в то же время у меня во рту начинает скапливаться слюна. Я знал, что ее тело изменилось, но и понятия не имел, что она может быть еще красивее, чем в моих воспоминаниях.

Дыша немного быстрее, я поднимаю взгляд и вижу, что она кусает уголок губы, ее ресницы опущены над темными, голодными глазами.

— Прикоснись ко мне, — шепчет она, проводя пальцами по одному из этих аппетитных сосков и задыхаясь в ответ на собственные прикосновения.

Дикое рычание вырывается из моего нутра, и я возвращаю к ее рту, в то время как жадными руками заменяю ее. Большими пальцами глажу эти прелестные вершины, ладонями ищу их, заставляя ее содрогаться от прикосновений.

Она такая чертовски мягкая. Полнее, чем я помню, но я уже знал это. Наблюдал, как менялось ее тело во время беременности, и, хотя видел ее всего несколько раз на УЗИ, на которые она меня приглашала, ее тело стало для меня навязчивой идеей. Мне нравилось любоваться ею на расстоянии, зная, что именно благодаря моему ребенку она так расцвела. Еще больше мне нравится то, что сейчас она позволяет мне прикасаться к ней.

— Джесси, — снова хнычет она, и это все приглашение, которое мне нужно. Я стягиваю кружева, наклоняюсь и беру один из ее сосков языком, губами и зубами, посасывая и покусывая, пока ее бедра не поднимаются с дивана и не упираются в мою грудь, все еще расположенную между ее ног. Я чувствую жар ее киски на своей коже, и мой член пульсирует в ответ.

Я переключаюсь на другую грудь, когда ее голова откидывается назад, и она стонет, ноготками царапают мою кожу, а все ее тело содрогается от жадного желания. Это сигнал, который я не только запомнил, но и ожидал, потому что он всегда означал одно.

Она готова к большему.

— Хейден. — Ее набухший сосок выскальзывает из моего рта, когда я тянусь вверх, стягиваю ленту с ее пучка и запускаю пальцы в ее волосы. — Детка, посмотри на меня.

Ее тяжелые глаза медленно открываются, словно пробуждаясь ото сна. Хотя мне нравится, что она в моих объятиях и, насколько понимаю, находится именно там, где должна быть, я не хочу делать то, за что она будет ненавидеть меня или, что еще хуже, ненавидеть себя утром.

— Мы сделаем это, и пути назад не будет. — Я прижимаюсь губами к ее губам. — Мне нужно, чтобы ты сказала мне, что ты этого хочешь.

Хейден обхватывает мою челюсть и возвращает поцелуй, на смену прежней торопливости приходит медленная, чувственная уверенность, на которую я надеялся. Она хочет этого, но мне нужно больше, чем ее губы на моих.

— Скажи это, Хейден.

— Я хочу тебя, — хрипит она, и это все, что мне нужно.

Я укладываю ее обратно на диван, одно колено между ее ног, пока она нащупывает мою ширинку. Мой член дергается за молнией, ожидая ее рук, потому что это было так чертовски долго.

— Папочка, что ты делаешь?

— О, Боже! — Хейден быстро перемещает руки с моей промежности на ее грудь, глаза расширяются от ужаса.

— Эээ… — Черт. — Подожди секунду, малыш. Оставайся там, хорошо?

Я сдвигаю одеяла в сторону, пока не нахожу рубашку Хейден, а затем свою. Пока она использует свою как одеяло, я натягиваю свою и поворачиваюсь, чтобы увидеть Джетта, стоящего между кухней и гостиной с Джоном Диром (примеч. американский машиностроитель) под мышкой.

— Мне нужно на горшок, — говорит он блеющим голоском, подворачивая одну маленькую ножку под другую, пока переводит взгляд с меня на Хейден. К счастью, я думаю, что заслонил достаточно ее полуобнаженного тела, чтобы избавить его от травмы видеть то, что он, вероятно, не видел с младенчества.

— Ах, да. Я могу помочь тебе с этим.

Расправляя рубашку, я беру его за руку и веду обратно в холл.

К тому времени, как он заканчивает и снова укладывается в кровать, Хейден уже на кухне, полностью одетая и