выкупа за плененного князя Боэмунда. Как об этом писал Рауль Канский: «В то время, сбор выкупа за Боэмунда довлел над народом, в особенности над графом Бодуэном (т. е. Бодуэном II де Бургом), который был ожесточенным врагом Танкреда. Бодуэн досаждал антиохийцам предупреждениями, мольбами и упреками, чтобы они сделали все от них зависящее, чтобы добиться освобождения Боэмунда (…) Патриарх Бернард также предпринимал великие усилия (…)»[875]. Танкред же, по словам Рауля, «не препятствовал этим усилиям, хотя возвращение Боэмунда положило бы конец его продолжавшемуся благоденствию»[876]. «Не препятствовать» не значит участвовать. Альберт Аахенский пишет о том, что заточенному в Никсаре Боэмунду было позволено рассылать гонцов к франкам, и что «он посылал ко всем своим сородичам и друзьям, не только в Антиохию, но ив Эдессу, и на Сицилию, для сбора денег»[877]. Ордерик Виталий, в свою очередь, упоминает, что Боэмунд направлял некоторых своих соратников, разделявших с ним тяготы плена, в Антиохию для ведения переговоров и переправки выкупа; эти посольства возглавляли Ричард Салернский и некий Саркис (очевидно — один из знатных армянских или сирийских воинов, состоявших на службе у князя Антиохийского)[878]. Выкуп, согласно «Деяниям Танкреда» составил «10 мириад Михаилов»[879], т. е. 100.000 золотых иперпиров чеканки императора Михаила VII Дуки (ценившихся более, нежели девальвированные иперпиры Алексея I Комнина), что подтверждает и Альберт Аахенский, и Матфей Эдесский, и Ибн аль-Асир[880]. Единственным вкладом Танкреда можно считать данное им разрешение отпустить нескольких знатных мусульманских пленников, томившихся в Антиохии, в качестве «присовокупления» к выкупу за Боэмунда[881].

Из «Деяний Танкреда» мы знаем, что во главе франков, радевших за скорейшее освобождение Боэмунда, стояли латинский Патриарх Антиохии Бернард и граф Бодуэн II Эдесский. Матфей Эдесский предоставляет нам сведения и еще об одном человеке, который принял действенное и щедрое участие в выкупе Боэмунда; речь идет об армянском князе Гох Василе, правителе Рабана и Кайсуна (Кишума). Согласно хронике Матфея, «Боэмунда выкупили за 100.000 тахеганов, благодаря вмешательству и щедрости великого армянского князя Гох Василя. Именно он предоставил средства для выкупа, в то время как граф Антиохии (т. е. Танкред. — С. Б.) не внес ничего»[882]. Далее Матфей описывает хлопоты, с которыми Гох Васил собирал необходимую сумму для выкупа, и переходит к встрече Боэмунда и Васила. Когда выкуп был внесен, Гох Васил отправился к рубежам своего княжества, которые граничили с владениями Данишменда-гази, «чтобы встретить освобожденного Боэмунда, которого он с величайшими почестями принял в своем дворце, где преподнес великолепные дары. Не меньшую щедрость он проявил и к тем, кто сопровождал Боэмунда; его дары равнялись 10.000 тахеганам. Спустя несколько дней Боэмунд отправился в Антиохию, став, после принесения священных клятв, приемным сыном Гох Василя»[883]. Итак, Рауль Канский пишет о рвении и преданности графа Бодуэна II Эдесского, Матфей Эдесский — о необычайной щедрости армянского князя Гох Василя, чье участие привело не только к установлению союза между княжествами Антиохии и Кайсуна, но и торжественной церемонии усыновления Боэмунда. Стремление двух ближайших к Антиохии христианских правителей (Бодуэна II Эдесского и Гох Василя) выкупить Боэмунда объясняется не только желанием освободить своего «собрата», но и очевидным неприятием Танкреда, чьи неукротимые амбиции и поразительные военные успехи, вероятно, внушали им серьезные опасения. О том, что рвение Бодуэна де Бурга в деле выкупа Боэмунда было вызвано его враждой с Танкредом, прямо пишет Рауль Канский[884]. И следует отметить, что этим опасениям Бодуэна II де Бурга и Гох Василя впоследствии суждено было в полной мере оправдаться.

В конце весны 1103 г. Боэмунд вернулся в Антиохию[885]. Он был торжественно встречен нобилитетом, клиром и населением города. Танкред, естественно, сложил с себя регентство, не оспаривая прав своего дяди на престол. Однако он, вероятно, выдвинул свои права на завоеванную им равнинную Киликию и Латакию[886]. Здесь ему суждено было пережить и разочарование, и унижение. Боэмунд отказался признавать сеньориальные права Танкреда в Латакии и Киликии и отрешил его от командования армией. Как об этом писал Рауль Канский, Танкред был «принужден отдать Латакию, Мамистру, Адану и Таре, которые он завоевал собственными силами, тому, кого только освободили из цепей и оков. Так, лишенный всего, что ему принадлежало, даже сопровождавшего его войска, он вынужден был вымаливать право владения двумя малыми городами»[887]. Эта жесткость Боэмунда, вне всякого сомнения, была вызвана безучастностью Танкреда в деле выкупа законного князя Антиохийского[888]. Подобное отношение в очередной раз подтверждает, что отношение между двумя нормандскими завоевателями Сирии были далеко не простыми и отнюдь не дружескими. Первое правление Танкреда в Антиохии пришло к стремительному завершению; претерпев унижение, он все же не вернулся в Галилею (срок его владения княжеством уже истек), а остался в Сирии, в тени своего сородича и сюзерена.

Поскольку, благодаря кампаниям Танкреда, ромеи были отброшены далеко на запад, и, за исключением Мараша, у них не осталось ни одного города или крепости к западу от Селевкии, Боэмунд смог сосредоточиться на войнах с мусульманами. В правление Танкреда эмиры Алеппо, Хомса и Дамаска поочередно разоряли южные и юго-восточные окраины Антиохийского княжества[889]. Боэмунд, в первую очередь, посвятил себя новой войне с Алеппским эмиратом. Он разорил мусульманские поселения между Антиохией и Алеппо[890] и заставил эмира Рыдвана выплатить дань в размере 7.000 динаров и 10 кровных арабских скакунов[891]. Вскоре после этих побед антиохийские и эдесские франки все же обратились против последней ромейской твердыни Сирии — Марата. Стоит отметить, что Марат был сдан не князю Антиохийскому, но одному из баронов графства Эдесского — Жослену де Куртенэ. Согласно хронике Матфея Эдесского, «В том же году (т. е. в начале 1104 г.) греки потеряли Марат. Князь князей (Татул. — С. Б.) покинул город, сдав его Жослену. Он продал почитаемый образ Пресвятой Богородицы великому армянскому князю Торосу, сыну Константина, сыну Рубена, и отбыл в Константинополь»[892].

Жослен — человек, сыгравший одну из ведущих ролей истории франкской Сирии, был вторым сыном сира де Куртенэ, одного из французских феодалов, державших земли на Луаре. По материнской линии он приходился двоюродным братом Бодуэну де Бургу[893]. Он прибыл на Восток в 1102 г., во время «арьергардного крестового похода», оказавшись в числе немногих рыцарей, уцелевших после перехода через Анатолию и дошедших до Сирии. Оказавшись в Леванте, Жослен перебрался ко двору своего кузена, в Эдессу. Бодуэн де Бург предоставил своему двоюродному брату крупнейшую сеньорию графства Эдесского — Турбессель (Тель-Башир),