Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…После Тимны снова увеличил дозу. Теперь каждые три часа. Если очень постараться могу вытерпеть шесть. У „джанка“ высокой очистки смертельная доза охренительная. Долго мне еще. Может быть, лучше было выпить чью-нибудь кровь? Терезы, например. Да ладно, ради Петьки, пусть лежит себе под камушком. У меня наступает насыщение после определенного количества убийств. Больше не могу! На Эммануилово причастие не пошел. Он смеется: „Да ладно, героин — почти тоже самое“.
Колю в правое запястье. Левое не пробьешь — одни синие узелки. Вены на запястьях тонкие, попасть трудно, особенно левой рукой. Да и на ногах не лучше. Но ничего не поделаешь — на локтевом сгибе давно живого места нет. За год! Быстро.
…Петьке вру, что колю морфий. Он все равно одно от другого не отличит, а „морфий“ звучит как-то спокойнее, лекарство все-таки. Ангел-то наш Петька за всю жизнь сигареты не выкурил, не то, что не укололся. Как только попал в нашу компанию? Хотя Эммануил — тоже ангел. Бывший. Сошлись приятели!
…Воля слабеет. Я выполню любой его приказ. Что может быть хуже Тимны?
…Может.
— Марк, ты должен убить Пьетроса.
— Господи!
— Он хочет уйти. Ты не должен ему позволить.
…Петька понял все. Сразу сказал „героин“. Умный он, хоть и не смыслит ни х… в этом деле. Легче всего было кончить все сразу и с ним не встречаться. Но я должен был предупредить его. Эммануил может послать и другого убийцу. Уже в машине обнаружил у себя на поясе заряженный пистолет. Лучше бы его не брать. Но для меня взять оружие, как почистить зубы. В полусонном состоянии трудно блокировать машинальные действия. Смогу или не смогу? В горах расстрелял обойму. Смог! Значит, осталось еще что-то. Не совсем я кукла полусонная!
Сколько мне надо? Пять граммов хватит. Пять граммов слону хватит. Пять граммов не проблема — расщедрился Давка. Я и тонну достану. Хоть с этим нет проблем! Не хочу коричневым, избаловался.
Что делать, когда господин приказывает убить друга? Японцы давно нашли ответ.
…До свиданья, царь мой Эммануил! Я нарушил твой приказ. Почти предал. Бесчестно! Особенно сейчас, когда все рушится. Неужели дьявол может держать нас при себе за нашу честность, как за ошейник? Странно! Честность — как путь в Преисподнюю.
До свиданья! На том свете все равно встретимся. Мы теперь с тобой, как иголка с ниткой.
Прощай, друг мой Петька! Авось разминемся. Дай тебе Бог!»
Я сжал губы. Если вдруг когда-нибудь я действительно удостоюсь рая, я крикну Ему: «Марка сюда! Нет мне рая без Марка!»
Я поднял глаза: передо мною сидела Тереза. Она сорвала белое полупрозрачное покрывало, что лежало у нее на плечах, и накрыла костер.
Пламя мгновенно погасло. А ее лицо продолжало сиять, словно хрустальный сосуд со свечой. Она приложила палец к губам. Я замер.
Далекий гул вертолета.
— Это Марк, — одними губами сказала она. — Он за тобой.
Да, конечно, я и не сомневался, что это Марк, воскресший Марк, готовый выполнить любой приказ Эммануила. В этом что-то есть: умереть от руки друга. Он войдет сейчас сюда и просто скажет: «Пошли, Петр!» Или молча вынет пистолет и выстрелит.
— Это уже не Марк, — сказал я.
Рев двигателей приближался, прогремел над нами и снова начал удаляться.
Нас не заметили.
Когда гул затих, Терезы уже не было, призрак исчез. Я залез, наконец, в спальник и мгновенно заснул.
Тереза была там, в моем сне. Мы сидели у костра и разговаривали. Пещеры не было: бесконечная пустыня и небо над нами, полное бесчисленных звезд.
— Где мы?
— В Чистилище.
— Я люблю тебя.
— Ты любишь Бога.
— Я служил Дьяволу.
— Ты искал, но не нашел. Ты ошибся.
— Моя ошибка слишком дорого стоила.
— Ты искал…
Проснувшись, я решил пробираться в Яффу. Был вечер: алое небо над алыми скалами. Оставшееся расстояние можно было вполне преодолеть за одну ночь.
Пока догорал закат, я включил карманный радиоприемник, который добыл в том же супермаркете, что и все остальное. Среди прочих малоинтересных новостей и привычных сообщений о катаклизмах промелькнула информация о том, что Япония заявила об отделении от Империи. Началось! Я сочувствовал Варфоломею.
Яффа оказалась грязным лабиринтом каменных развалюх к югу от чистого и современного Тель-Авива. В последний я сунуться не решился.
Где легче затеряться: в большом городе или в предместье? Учитывая, что я не могу пользоваться ни гостиницами, ни магазинами, ни даже общественным транспортом. Везде оплата по кредитке. Костры из наличности догорели более года назад. Лучше всего найти какую-нибудь трущобу, заброшенный дом или долгострой, а такие вещи более характерны для окраин и бедных районов.
Была еще одна проблема. Дело в том, что у меня кончилась вода. Израильский город в этом плане отличается от пустыни только наличием воды как раз в тех местах, куда мне не следовало соваться. Фонтаны здесь водятся, но редки, как плезиозавры. В Яффе я их не обнаружил. Был еще один источник. К каждому дереву на улице подведена отдельная трубочка, которая и доставляет воду. Мне оставалось пограбить зеленые насаждения. Но таковые были характерны для центра, а не для бедных городских окраин. Пришлось сунуться в центр.
В городе было полно полиции. Старый порт оцеплен. По мою душу, именно по душу! Насколько же это верно в моем случае! Я усмехнулся, и Марк, и Эммануил — оба прекрасно меня изучили и заранее знают все места, где я могу появиться.
От полицейских лучше держаться подальше. Двухдневное путешествие по пустыне плюс отсутствие душа и нормальной постели скрыть сложно. Наверное, им и приказано останавливать таких запыленных субъектов, как я.
Дерево нашлось. Как раз недалеко от старого порта, а, значит, и от оцепления. Я успел наполнить бутылку и сунуть в рюкзак, когда вдали, за цепью солдат, увидел Марка. Он разговаривал по мобильнику, повернулся и посмотрел в мою сторону. Я метнулся в подворотню и вжался в стену.
Марк! Это всего лишь Марк! Лучший друг, который не однажды спасал меня и которого я не спас. Что означает смерть и воскресение от Эммануила? Что он делает? Забирает душу или дает часть своей души? Это уже не Марк! В любом случае.
Раздались шаги.
— Он здесь!
Я кинулся во двор, вылетел в переулок, узкий каменный грот между двух глухих рядов зданий. Изнанка города. Закрытые двери. Я дергал все! И позади голос Марка, по-моему, в мегафон:
— Стой, Петр! Я узнал тебя! Не делай глупостей. Я сейчас прикажу стрелять.
Пробежка в сорокаградусную жару не для моего сердца, отравленного неумеренным потреблением кофе и избалованного сидячей работой. В глазах темнело, кровь стучала в висках, и кололо в боку на уровне пояса. Что там? Печень что ли?