этот давний голод по тебе, побывать в постели с тихоней Алмаст. Знаешь, такие, как ты, всегда оказываются горячими штучками, – злобно гогочет, приближаясь, – а почему бы и нет? Зачем тебе вдруг строить из себя недотрогу? Не слишком поздно для доступной девки, родившей от русского х*я без колебаний? Небось, поэтому отец тебя и выгнал из дома… Думаешь, я не знаю, что ты никогда не была замужем? Лечь под своего пилота-*быря ты смогла, а передо мной ломаешься? Не надоело? Столько месяцев играемся… Какая тебе на х*р разница, женат я или нет? Сама-то врала! Скажи еще, что ждала от меня серьезных шагов! Всё, хватит выделываться, лимит исчерпан…

Страх сковал каждую клеточку, когда его пальцы потянулись к застежке платья. Такого я не испытывала даже в миг, когда осознавала, что буду изнасилована…потому что тогда был Дима, которого я не знала и ждала наихудшего, а сейчас…это – друг моего детства, моральный урод, не имеющий никаких ценностей и решивший потешить свое задетое когда-то эго… И это в разы страшнее!

Как я могла так ошибиться? Как повелась на фантик конфеты, не поинтересовавшись ее содержанием?..

Отталкиваю ненавистные руки. А вот здесь я буду бороться до конца!

Неосторожно двигаюсь и наступаю на подол, теряя равновесие, и в попытке за что-то зацепиться, тянусь к комоду, вместо него вписываясь в зеркало. Ударяюсь лбом и проезжаюсь лицом по острому неогранённому краю, падая. Когда чувствую, что Гарик навис надо мной, на подсознательном уровне делаю рывок и сбиваю его с ног. Слышу протяжный стон, по которому понимаю – у меня появился шанс. Аванесов что-то повредил серьезно, раз не делает попыток подняться. А я вскакиваю, борясь с головокружением, хватаю клатч и несусь к двери. Отбегаю подальше от дома. Вызываю такси, постоянно оглядываясь. Пока что погони нет.

Когда до приезда машины остается около минуты, замечаю, как из подъезда выходит слегка пошатывающийся Гарик, держась за затылок и оглядываясь по сторонам. Юркаю за ближайшее дерево и трясущимися пальцами проверяю приложение, игнорируя висящее оповещение о десятке пропущенных звонков. К счастью, оставаясь незамеченной до этого момента, бегу к черной приоре, но Аванесов вдруг выкрикивает мое имя, у самой дверцы я от неожиданности роняю телефон, цепенея от безбожного треска. Он просто разбился вдребезги. Но всё равно поднимаю тот и впихиваю себя в салон.

– Пожалуйста, быстрее!

Водитель, наблюдающий за грозным приближением мужчины, вдавливает ногу в педаль газа и проносится мимо него.

– Спасибо…спасибо большое… – шепчу лихорадочно.

Всю дорогу меня знатно ломает, будто наркоманку. Как хорошо, что седовласый понимающий дядечка не пристает с вопросами. Так и доезжаем в молчании. Решаю не забирать пока Мию, а привести себя в порядок. Вставляю ключ в замочную скважину, но тот не поддается. Всхлипываю в бессилии и от досады бью кулаком по двери. Каково же мое удивление, когда та поддается. Видимо, я впервые от волнения забыла закрыть, когда спешила к этому негодяю. Переступаю через порог, захлопываю за собой и прямо так оседаю на коврик, сползая по железному полотну. Прислоняюсь к нему головой, прижимая ноги к груди и обхватывая их руками, и…вою…

Если верить теории, что мы сами притягиваем неприятности в свою жизнь, то я в этом преуспела. Только сейчас я вижу реальную картинку всего, что произошло. И то, почему мое тело не отзывалось на Аванесова. Меня в нем притягивал образ, в который я была влюблена в детстве. Первые встречи подпитывали эту иллюзию. Но чем дальше заходило наше общение, тем отчетливее я понимала, что это не тот человек. И, наверное, никогда им не был. Размик другой, благороднее и светлее, поэтому они и перестали дружить. Брат не позволил бы мне связать жизнь с Гариком. Потому что он очень похож…на моего отца! Властный, надменный, прущий танком по чужим судьбам, ему плевать, что будет потом, главное – добиться цели. Омерзительный, бесчестный, жестокий… Коробит от одного воспоминания о его последних словах…

Молодец я! Прекрасно справилась! Вышибла клин клином, пытаясь избавиться от навязчивой мысли о чувствах к Диме…

Свет в ванной зажегся и наполнил темный коридор так внезапно, что я взвизгнула. И зажмурилась. Испуг был настолько сильный, что я прогнулась от спазма в солнечном сплетении. И не сразу сообразила, что меня припечатали к мужской груди, что-то нашептывая. Лишь спустя очень долгое время, когда шум в ушах поутих, а паника убавилась, я различила бессвязные:

– Малыш, всё хорошо… Успокойся, я рядом…

Расхохоталась в голос. Жуть, как напряглись барабанные перепонки от этого резкого звука. Дима на миг выпустил меня и щелкнул выключателем. Теперь мы видели друг друга. Я дрожала, отчего зубы постукивали, и волчком уставилась на него. Он протянул руку и прошелся по левой стороне моего лица, отчего я непроизвольно зашипела. Не знаю, как всё выглядит, но ощутимо болит.

– Это…тебя… – замолчал, словно задыхаясь от бешенства. – Знаешь, где он?..

Я укрылась от него ладонями и зарыдала с новой силой.

Никогда мне себя не было так жалко, как в эту секунду. Никогда я не чувствовала столько противоречивых эмоций, день ото дня раздирающих душу. Бежать от одного мучителя и попасть к другому… Идеальный сценарий.

– Я убью его…слышишь, Аль? – рычит мне в ухо, вновь прижав к твердой груди.

Во мне что-то переворачивается. Я не хочу, чтобы Дима связывался с Аванесовым. Вскидываю к нему глаза и мелко-мелко трясу головой:

– Нет! Ничего не было, клянусь! Дима, я клянусь, упала по неосторожности. Понимаешь?

Хватаю его за грудки, натянув ткань футболки и, словно сумасшедшая, повторяю одно и то же. Мне кажется, я ору на весь земной шар, а на самом деле…еле-еле дышу, выпихивая из недр эти глухие свисты.

– Я упала! У нас ничего не было! Не надо, пожалуйста…

– Малыш…

– Не называй меня так! Господи, как устала! – роняю лоб ему на плечо. – Как я устала! Я никогда не плакала столько, сколько за это время, что ты появился в моей жизни… Дима, я так больше не могу…

– Аль, а теперь-то я в чем виноват?

Теплая ладонь ласкает мою спину, прохаживаясь прямо по позвонкам. На короткое мгновение становится чуть легче. Но я напоминаю себе, где и с кем нахожусь. Тяжелый взгляд буравит, прожигает насквозь, выворачивает наизнанку. В нем столько участия, тревоги и стремления наказать обидчиков.

Начни с себя, пожалуйста. Просто начни с себя…

– Аль, ты действительно упала? – напряжением в голосе можно свободно убить, словно высоковольтным разрядом.

Киваю. Моргаю пару раз.

– Я неудачно развернулась и зацепилась за зеркало.