Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Встретив все ту же полную даму возле ворот Пелевского дома, он поздоровался и даже протянул к собачке руку, но зря, на этот раз та не замедлила лязгнуть острыми зубками, не дав себя погладить.
— Вы из какой квартиры? — открывая металлическую калитку поинтересовалась дама с собачкой, пропуская Санька во двор. — Вижу не первый раз. Вы что ключи потеряли? — Саня кивнул, покорно следуя за дородной дамой, одышливо ползущей по двору. — Так сделайте. Тут на Седьмой у метро делают. Двести пятьдесят рублей таблетка. — Саня снова кивнул, юркая вслед за ней в парадную и сразу припустил через ступеньку на заветный четвертый этаж, пытаясь поскорее избавиться от попутчицы, дотошно выспрашивающей номер квартиры. — Десятой?! — неслось ему вслед. — Так это вы нас залили?!
Из приоткрытых дверей тянуло сыростью. Саня вошел. За спиной щелкнул замок. Поскрипывая половицами, он двинул по темному коридору на кухню. Мокрая тряпка на полу, таз с остатками воды и даже пузырек с зеленоватой крупкой на месте. Он присел за стол, не сводя глаз со склянки. Злосчастный порошок Пеля, как ни в чем ни бывало стоял на прежнем месте и было его на донышке.
За спиной послышался легкий скрежет и дробная россыпь металлических звуков вроде по карнизу ходит кто-то когтистый. Воображение тут же нарисовало кошмарную тварь, знакомую до судорог. Только не оборачивайся. Только не оборачивайся! Мелкие шажки замерли, сменяя лязг на воркование. Саня не выдержал, обернулся.
Обычный городской голубь, сизый и жирный нахохлившись сидел на карнизе, втянув голову, по всему видно собрался отдохнуть. Оранжевый выпуклый глаз прикрытый тонкой пленочкой века подрагивал, а когда открывался глядел на человека загадочно жутко.
— Кыш! — махнул рукой Саня, но птица даже не шелохнулась, продолжая гипнотизировать хозяина квартиры. Тогда он замахал сильнее, пытаясь согнать пернатого с насиженного места. — Кыш! Пошел! Кыш!
Схватил со стола первое что попалось — связку ключей и запустил в голубя. Потревоженная птица улетела, а ключи, угодив в раму, шлепнулись на пол.
Подобрав связку, он разглядывал самый маленький ключик. Вспомнил, как когда-то поднес к губам и дунул. В этот раз звук получился протяжно-унылый, так осенью завывает в трубе. И тут же его обдало теплым и мягким ветром, словно рядом пролетела большая птица. Отгоняя морок Саня намочил ладонь и провел по лицу.
В комнате на подоконнике валялась потрепанная книга. Тогда, в самом начале его не заинтересовавшая. Теперь же он разглядывал ее пристально, стараясь понять возможный тайный смысл, заключенный в названии. «Пособие по разведению и содержанию грифонов» товарищество А.Ф. Маркс 1905 год.
С обложки глядела когтистая тварь с крыльями.
«Маркс…» — ухмыльнулся, щелкнув птицу по клюву.
Теперь он точно знал что делать.
Глава 21
Санек слонялся по торговому центру. Вновь приобретенный рюкзак принял в себя очередную партию трусов-носков-футболок, туда же полетела новая зарядка для мобильника, бейсболка с логотипом «LV», купленная у бабки, торгующей с ящика возле метро. Брендовая вещь, подозрительно пахнущая токсичным клеем, досталась ему по цене двух пачек чипсов, впрочем, их он тоже добавил к походному набору путешественника во времени и теперь бродил по магазинам попивая из бутылки отвратительно приторный грушевый лимонад.
До закрытия оставалось меньше часа, посетители-покупатели совсем пропали. Здесь и в выходные дни было не густо — место не бойкое — от метро далековато, а уж вечером в будни совсем беда, как лимфоцитов в моче — 2–3 в поле зрения.
Прозрачная стена внутри которой струилась и журчала вода, подсвеченная огоньками, напомнила c какой целью он тут околачивается уже пару часов. Саня подошел к парапету. Внизу в небольшом полукруглом бассейне, примыкающем к стене, куда стекали тонкие струйки, плавали огромные ярко-оранжевые рыбы. Монотонно и неспешно, завораживая, рыбы кружили в своей стихии, не подозревая о том, что мир гораздо больше бассейна, в котором они пребывали в тупом безмолвии накормленные от пуза сухим концентратом.
— Парень, через пятнадцать минут закрываемся, — перебил сеанс медитации охранник, похлопав его по плечу. — На выход.
Пятнадцать минут вполне достаточно, чтобы осуществить задуманное: газ, а после закрепитель. Если Артюхин прав, то сработает.
По отключенной лестнице эскалатора Саня резво загромыхал вниз.
В этом живом уголке свет был неярким, лишь струящаяся по стене вода, подсвечивала бассейн и несколько ламп, вмонтированных в пол, создавали интимную обстановку. Санек огляделся, достал из кармана склянку с остатками порошка, прихваченного из квартиры, скинул с себя все ненужное, даже кулон, опасаясь за чистоту эксперимента, и сиганул в воду уже вскипевшую от зеленоватой крупки аптекаря.
Возможно, он пролежал бы там дольше, но нестерпимо холодная жидкость не позволила. Зубы стучали, а мозг орал: вылезай, идиот! Наскоро обтеревшись футболкой, Санек кое-как оделся и уже собрался бежать к выходу, но оглянулся проверить не забыл ли чего и то, что увидел его ничуть не смутило — бассейн был пуст.
«Простите, рыбы. Желаю вам океана», — пробормотал в вечность и, прихрамывая на смятом заднике кроссовка, побежал к выходу.
Дождь кончился. Ночной Питер, притихший и намокший, походил на сонного воробья. Река Смоленка замерла, превратившись в идеальное зеркало. Густо-темными мазками дома и деревья отражались в застывшей воде. Санек шел к привычному хостелу, мечтая поскорее растянуться на верхней койке и позабыть хотя бы на несколько часов обо всем на свете. Вечернее купание с рыбами давало надежду, что теперь то он навсегда закрепился в реале. Правда, Артюхин нежился в саркофаге не пять минут, ну а там кто его знает, разве только сам профессор, сколько нужно для стойкого результата. Будь в чертовой квартире ванна, отмокал бы сутки, но ее там не было ни в прошлом веке, ни в настоящем. Зато в хостеле имелся душ и это первое, куда бы он отправился, но все же решил повременить — а вдруг что нужное смоет и занесет его нафиг к рыбам в океан. Вяло гоняя в голове дурацкие мысли Санек незаметно уснул сном оранжевой рыбы вынесенной на берег.
То, что с утра он проснулся на койке в хостеле, а не в холерном бараке радовало. Но все остальные перспективы оставались туманными. Единственное, что проступало четкими контурами была гранитная мастерская при кладбище и, милостью Божьей, ее деспот Матрица — набожный самодур, повелитель
