«Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут …»[278].

Теперь Ленин круто меняет свое мнение о Сталине, вручению которому «необъятной власти» он не препятствовал еще в апреле. Теперь Ленин «не уверен, сумеет ли он (Сталин. — Н.Р.) всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью»[279].

Через несколько дней, 4 января 1923 года, Ленин, очевидно под влиянием конфликта между Сталиным и Крупской[280], считает необходимым дополнить свою характеристику Сталина и прямо рекомендовать ближайшему съезду сместить его:

«Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека …»[281].

Это был удар, который собирался нанести Ленин на следующем XII съезде. Политической карьере Сталина в Политбюро должен был быть положен конец.

Накануне съезда в марте 1923 года Ленин обратился к Сталину с письмом, в котором явно чувствуется ультиматум:

«Вы разрешили себе грубо вызвать мою жену к телефону и грубо отчитать ее. Несмотря на тот факт, что она сказала Вам, что она согласна забыть о сказанных Вами словах, тем не менее она рассказала о случившемся Каменеву и Зиновьеву. Я не намерен забывать так легко о том, что делается против меня, и мне кажется, что мне здесь не нужно подчеркивать тот факт, что все, что делается против моей жены, я рассматриваю, как бы если это делалось лично против меня. Поэтому я прошу Вас тщательно взвесить, предпочитаете ли Вы взять Ваши слова обратно и извиниться, или же Вы предпочитаете разрыв между нами взаимоотношений. Искренне Ваш Ленин».

Это письмо, оглашенное Хрущевым на XX съезде[282], вполне подтверждает сообщение Троцкого[283] о том, что 5 марта Ленин предложил ему защищать в ЦК и на XII съезде его точку зрения в грузинском инциденте. Он не доверял комисии из Сталина и Дзержинского, и в особоенности Сталину («… тут сыграли роковую роль торопливость и администраторское увлечение Сталина»)[284], расследовавших деятельность Орджоникидзе, под руководством которого дела партии в Грузии дошли до того, «что Орджоникидзе мог зарваться до применения физического насилия»[285].

7 марта, как сообщает Троцкий[286], одна из секретарш Ленина Глиассер сообщила Троцкому, что, как ей передал Каменев, Ленин только что послал письмо Сталину о разрыве с ним личных отношений.

Таким образом, оглашенное Хрущевым последнее письмо Ленина следует датировать 7 марта 1923 года, и в этой части сведения, сообщенные Троцким, полностью подтвердились материалами, оглашенными на XX съезде.

Учитывая эти соображения, можно доверять передаче Троцкого содержания его разговора с Лениным в начале 1923 года.

Ленин предложил Троцкому войти в особую комиссию ЦК по борьбе с бюрократизмом в советском аппарате.

На это предложение Троцкий ответил, что борьба с бюрократизмом в советском аппарате упирается в сопротивление местного руководящего партийного состава, тесно связанного с представителями советского аппарата. Подбор же работников советского аппарата зависит от их личной лояльности к некоторым руководящим партийным работникам в центре и к правящей группе в ЦК.

— Каждый раз, когда вы нападаете на рядового служащего, вы натыкаетесь на крупного партийного работника — закончил Троцкий.

— Иными словами, я предлагаю кампанию в советском аппарате, а вы предлагаете распространить борьбу с бюрократизмом вплоть до Оргбюро партии — сказал Ленин и, получив утвердительный ответ, предложил Троцкому блок.

Очевидно, что готовя удар по Сталину, Ленин хотел провести его под лозунгом борьбы с бюрократизмом в аппарате партии и намечал тактически осуществить свои замыслы через особую комиссию. Будучи уверен в поддержке Каменева и Зиновьева, он привлекал Троцкого, дабы изолировать Сталина.

Последнему плану Ленина не суждено было осуществиться — 9 марта третий удар свалил его, и в апреле 1923 года на XII съезде не было поднято вопроса не только о Сталине, но и об Орджоникидзе, занимавшемся рукоприкладством на Кавказе, за что Ленин считал нужным его «примерно наказать»[287].

Случай — обострение болезни вождя — спас Сталина и его ближайших помощников. Они сделали из этого надлежащий вывод — использовали предоставленное им время для дальнейшей подготовки аппарата партии к XIII съезду, для проведения своих сторонников на ключевые позиции во время разгоревшейся в конце 1923 года борьбы с Троцким. Опасность надолго сплотила их.

Каменеву и Зиновьеву положение Сталина после двух записок Ленина казалось безнадежным. Сталин вынужден был занять очень трудную позицию. С одной стороны, он, признавая свою «грубость», заявил о своей готовности подать в отставку; с другой, оставаясь в должности генерального секретаря, он демонстративно уклонился от занятия первой роли на XII съезде и, прячась за спины Каменева и Зиновьева, уступил последнему право читать отчетный доклад ЦК.

Два обстоятельства помогли Сталину удержаться на занятой им позиции. Во-первых, страх перед Троцким и остатками его аппарата в армии, охвативший большинство партийной бюрократии. Троцкий отчасти был и во всяком случае казался большинству возможным кандидатом на место Ленина. Будучи самым способным человеком в настоящем ЦК[288], по характеристике последнего, Троцкий сохранил свое влияние в военном аппарате и больше всего сторонников у него было среди военных работников партии. Оказавшиеся в результате гражданской войны на высоких и ответственных постах военные специалисты не могли в своем большинстве также забыть, что в лице Троцкого они всегда имели самого последовательного своего защитника.

Таким образом, армия была еще в его руках. Были известны, однако, крутой нрав и чрезмерное увлечение Троцкого «чисто административной стороной дела»[289]. Этот кандидат на место Ленина казался многим, если не партийным Бонапартом, то во всяком случае Кромвелем, умевшим не только «завинчивать гайки», но и рубить головы. Ведь даже Сталина и Ворошилова председатель Реввоенсовета во время войны беспощадно снимал с постов, невзирая на защиту их Лениным. Страх перед диктатурой Троцкого был одной из главных причин спасения Сталина. Сталин же сумел великолепно использовать страх перед Троцким как слишком волевым человеком и как главным представителем направления, которое считало необходимым как можно скорее ликвидировать нэп.

Во-вторых, Сталину помогла поддержка Зиновьева и Каменева. И на заседании ЦК, где читалось «Письмо к съезду» Ленина, и на XII съезде, где оно было прочтено по делегациям, они могли поднять вопрос о смене генерального секретаря. Но увлеченные борьбой с Троцким они не только не сделали этого предложения, но постарались замять «завещание» Ленина — оно не только не было опубликовано, но