Раздался глухой стук, кожа на голове пришельца лопнула и повисла лохмотьями. Их тут же сорвало потоком кипящей крови и унесло в неизвестном направлении. Незнакомец заверещал, забился, едва не перевернув лодку, но не подумал отцепиться. Харон вновь поднял весло, к лопасти которого прилипли длинные спутанные пряди волос, и ударил острым ребром по руке незнакомца. Весло легко перерубило хрупкие пальцы, которые ссыпались на дно лодки. Пришелец вскрикнул и захлебнулся в кипящем потоке. Его голова исчезла под водой. Он выныривал еще несколько раз, тщетно ища опору, но быстрый поток утащил его далеко от лодки.

— Уф! — Харон отер выступивший пот. — Все могло закончиться не так уж и хорошо! Вот за что я и не люблю Флегетон — тут тебе расслабиться не дадут! Только и знай, вовремя отбивайся от желающих прокатиться на халяву! Вы тоже не зевайте, — посоветовал Харон пассажирам, — если еще увидите таких пловцов… От, паразиты!

Харон резко крутанул веслом, огибая по большой параболе следующего пловца. В последующий час он показывал немыслимые чудеса в управлении своей утлой посудиной. Утопленников становилось все больше и больше. То тут, то там средь кипящих бурунов появлялись различные части тела мучеников. Бедняги кричали, призывая путешественников смилостивиться, взять их на борт, чтобы этим хоть как-то облегчить им страдания. Харон неизменно пытался их обрулить, и если не получалось, действовал своим страшным орудием. Спутники неистового лодочника уже давно потеряли счет разбитым головам и отрубленным пальцам бедолаг, приговоренных безвременно мучиться в кипящем потоке Флегетона. Наконец, поток несчастных стал иссякать. И когда за очередным поворотом показался далекий лес, Харон облегченно воскликну:

— Лес Самоубийц! Наконец-то!

— А нам-то от этого, какой кайф? — спросил я.

— Попутчиков меньше, — радостно сообщил лодочник, — здесь эти звери не водятся.

— Свято место пусто не бывает, — не разделил я радости кормщика.

— Это самое спокойное место в Аиде, если не считать Лимб, — пояснил лодочник. — Главное держаться подальше от деревьев и не жрать ядовитых плодов.

Дальнейший путь через Лес Самоубийц, как и предсказывал лодочник, не принес больше никаких сюрпризов. Лодка спокойно плыла по Флегетону на достаточном расстоянии от живых деревьев, которые тянули к ней свои ветви-руки. Сначала путники резко дергались, когда какое-нибудь строптивое растение выбрасывало в их сторону удлиняющиеся ветки. Но Харон знал свое дело — ни одно дерево не смогло дотянуться своими ядовитыми колючками до живой теплой плоти.

Наконец деревья поредели и уступили место бескрайней пустыне, раскинувшийся во все стороны насколько хватало глаз. Песок здесь был раскален докрасна, словно на гигантской жаровне. Любое движение болью отдавалось в обожженной коже. Я из остатков одежды соорудил на голове некое подобие чалмы, чтобы защитить уши. Скоро последовала и Айа, только лодочник остался в чем был, играючи перенося жар раскаленных песков.

— Ну вот, — отирая струящийся по лбу пот, сказал я, — болотная баня осталась позади, началась сауна.

На раскаленном песке корчились люди. Некоторые из них, обгоревшие до черноты, лежали неподвижно. Но большая часть народа билась в конвульсиях словно большие рыбины, которых изощренный повар решил приготовить живьем. Но больше всего путешественников поразил пожилой мужчина, который среди всей этой стонущей и бьющейся в муках тусовки сохранял хладнокровие. Заметив приближающуюся лодку, он лениво поднялся с песка, потянулся, и приветливо помахал путникам. Затем он вразвалочку подошел к реке, попробовал ногой воду. Зябко передернул плечами, заорал и нырнул в кипящий поток. Проплыл мощным кролем несколько метров, вышел на берег и вновь, словно на элитном пляже, развалился на песке. Я протер глаза: среди мучающихся людей, увиденная картина казалась нереальной.

— Сильный мужик, — с уважение произнес лодочник. — Ведь мучается не меньше других, а какая выдержка! Просто зависть берет. Нужно на обратном пути завести ему кусок нетающего льда Коцита. Несмотря ни на что, этот человек достоин уважения!

С Хароном согласились все без исключения.

Но вот и жаркая пустыня осталась позади.

— Мы прошли седьмой круг, — сообщил лодочник. — Вы же сюда стремились? — спросил он.

— Сюда, — кивнула богиня, взглянув на меня. — Ты удовлетворен?

— Даже больше, чем хотелось бы! — поспешно кивнул я. — Тут не забалуешь!

— Не желаете продолжить осмотр? — подозрительно вежливо спросила Айа. — Я думаю, что в следующий раз тебя сюда и пряником медовым не заманишь!

— А! — Я махнул рукой. — Погибать, так с музыкой! Веди, Сусанин!

— Всегда пожалуйста! — засветив в радушной улыбке крепкие желтые зубы, так не вязавшиеся с его почтенным возрастом, воскликнул лодочник. — Нам предстоит спуститься в Малебольдже, больше известного, как восьмой круг ада. На самом его дне, за замерзшим Коцитом, в глубокой расселине находятся Медные ворота Тартара, охраняемые великанами-гекатонхейрами. Это и есть наша конечная точка. Примерно мили через две лодку придется бросить. Слышите шум? Это Флегетон кровавым водопадом падает вниз с огромной высоты. Так что восьмой и девятый круги придется пройти ножками.

Чем ближе к водопаду приближалась лодка, тем сильнее становился шум. Наконец Харон погреб к берегу.

— Хватит, — сказал он, ловко выпрыгивая из лодки на землю. Дальше пешочком, на своих двоих.

Когда все выбрались из лодки, Харон в одиночку вытащил её на берег. Он тщательно очистил днище от гноя пучком травы, а затем спрятал посудину в густых зарослях росшего неподалеку кустарника.

— Так будет надежнее, — сказал он, скептически осмотрев творение своих рук.

Через полчаса путешественники остановились на краю гигантского провала, подобного амфитеатру, уступами спускающегося вниз. Где-то на дне блестел вечным голубым льдом замороженный Коцит. Чуть поодаль, рассыпаясь на лету рубиновыми брызгами, низвергался вниз кипящий Флегетон.

— Колоссально! — Я не смог сдержать изумленного вздоха. — Это похоже на шахту алмазных приисков. Только в несколько раз больше, — прикинув размеры, сообщил я попутчикам. — Мне довелось в таких побывать… Тогда я был поражен её размерами — на грузовике, спускающимся по спирали, чтобы достичь дна уходило несколько часов. Но здесь… А чего все эти люди на уступах делают?

— Каждый уступ — определенное наказание, — пояснил Харон, — за определенный проступок. Нам придется пройти все десять уступов… Конечно, зрелище не для слабонервных, так что берите себя в руки, и вперед.

— Чего-то мне этот круг напоминает, — задумался я. — А, вспомнил — детскую игрушку-лабиринт, ну там где шарик катается.

— А ведь, и вправду, похоже, — согласилась Айа, которой нечасто доводилось посещать эти мрачные края, — все эти рвы…

— Злые щели, Малебольдже, — подсказал Харон. — Щелей десять, они отделены друг от друга перекитами. И так до самого центра, где находится вход в колодец на девятый круг, в глубине которого вечно замершее озеро Коцит. Восьмой круг мы минуем без всяких проблем, вот по этим каменным гребням, — указал он на некое подобие каменных мостов, — которые пересекают рвы и валы до самого колодца.