Я высшей силой, полнотой всезнанья

И первою любовью сотворён.

Древней меня лишь вечные созданья,

И с вечностью пребуду наравне.

Входящие, оставьте упованья…[1]

Мля, да откуда я все это знаю?

— Анх, — ответила Айа, прикоснувшись к моей ладони, в которой я до сих пор сжимал щедрый подарок Анубиса. — Теперь ты можешь понимать и читать любые существующие языки, особенно мертвые.

— Серьезно? — Я посмотрел на золотой крест совсем другими глазами, это умение в придачу к моей идеальной памяти создадут убойный гамбит! Ко всему прочему, я теперь еще и очумелый полиглот! Спасибо тебе, Анубис!

— Это очень серьезный артефакт! — с нажимом произнесла богиня. — А вообще не припомню такого случая, чтобы Анубис одарил еще кого-нибудь таким роскошным подарком. Береги его!

— Еще бы! — усмехнулся я, выхватывая из воздуха золотую цепочку. Продев её сквозь петлю Анха, я просунул в цепочку голову, повесив амулет на шею. Так-то оно посохранней будет. — А что он еще может? — задался я вопросом, повернувшись к богине.

— Многое, — ответила Айа, — но всего не знаю даже я. Ключи Жизни не часто дарят направо и налево. Но в первую очередь это ключ, пропуск в иные миры… Да хотя бы на те же Поля Страданий, — она указала на темный зев пещеры. — Не желаешь продолжить обход пенитенциарной системы наказаний?

— В смысле? — не понял я.

— Мы стоим у порога Ада, — произнесла она. — Именно там мучается большая часть ублюдков, принесших в твой мир боль и страдания.

— Так Коля Терминатор отправился «по этапу» именно сюда? — уточнил я.

— Именно сюда, — повторила богиня.

— Тогда я, сука, очень хочу посмотреть на условия его содержания! — кивнул я. — А то, может, он там недостаточно мучается?

— Тогда пошли искать перевозчика, — произнесла она, ступая по берегу прочь от пещеры.

Я, не без некоторого волнения, пошел за ней следом.

* * *

На прибрежном песке, выставив на всеобщее обозрение черное просмоленное брюхо, лежала длинная, но неглубокая посудина, возле которой суетился колоритный костлявый старик со всклоченной, давно нечесаной бороденкой. Одет старикан был в застиранную майку-алкоголичку, растянутые на коленках треники и ветхие растоптанные сандалии. Одной рукой дед сжимал старое погнутое ведерко, наполненное черной тягучей жижей, а в другой — кисточку-квач, которой тщательно промазывал лодочное днище растопленной смолой. При этом старик гнусаво и самозабвенно напевал, елозя кисточкой из стороны в сторону:

— Вжик, вжик, вжик — уноси готовенького! Вжик, вжик, вжик — трупик новенький! Трупик новее-е-энький! Трупик новее-е-е-энький!

Старик не заметил нашего приближения, уйдя с головой «в музицирование».

— Уважаемый! — вежливо окликнул я его, остановившись на расстоянии вытянутой руки. — Можно вас отвлечь?

— Ась? — Старик перестал горлопанить и резко развернулся, едва не заляпав меня выплеснувшейся жижей из ведра.

— Здрасьте! — натянув на лицо вежливую улыбку, поприветствовал я его.

— И тебе не хворать, смертный! — почесывая бороденку, ехидно отозвался старик, влет выкупив мою принадлежность к миру живых. — И тебе привет, судейская! — небрежно кивнул он Айе.

— От души, почтенный Харон! — поприветствовала его поклоном богиня Правосудия.

— Ну, и с какой целью приперлись? — поставив ведерко на землю и уперев руки в боки, поинтересовался Харон.

— Нам нужно попасть на седьмой круг, — сообщила ему о цели нашего появления богиня.

— Ну, с тобою все понятно, — произнес старик, — вашего брата туточки часто увидеть можно. А вот его не пушшу, потому, как не положено смертному по Скорбным Полям шастать! Вам дай волю, — брюзжал старый перевозчик, — так вы сюда, как на экскурсию, таскаться будете! Не отвадишь потом!

— А если так? — Я вытащил из-под одежды висящий на цепочке Анх.

— Ух, ты, — изумился Харон, благоговейно прикоснувшись пальцами к кресту, — настоящий «Узел Вечности», штоль?

— Настоящий, — кивнула Айа.

— И с какой же такой радости Анубис простого смертного такой могучей штукенцией одарил? — спросил лодочник.

— Ну, не такой уж я и простой смертный, — обиженно протянул я. — А с какой целью интересуешься, дед? — вернул я лодочнику сторицей.

— Скучно мне, — признался Харон. — Почитай которое тысячелетие на одной работе. Одно и то же, одно и то же! Вот уйду на пенсию, дачку заведу… — мечтательно протянул он. — Буду сельдерей выращивать…

— Нельзя вам на пенсию, Харон Эребович! — улыбнувшись, произнесла Айа. — Без вас же здесь все встанет! Вы же незаменимый!

— Вот то-то и оно! — печально вздохнул, поведшийся на грубую лесть, старый лодочник. — Куда вы без меня? Ладно, отвезу, раз уж вам оказал такое доверия сам Владыка… — Он подошел к лодке и, ухватив её одной рукой за борт, легко перевернул. Я удивленно покачал головой, а силищи-то у старика не меряно, чего не скажешь по его аскетическому телосложению. — Вот оно, наше средство передвижения, — произнес Харон и бережно провел ладонью по облупленной лодочной корме.

— Что-то он маловат, — обеспокоено заметил я, пробежавшись взглядом по утлому суденышку. — Точно нас всех выдержит?

— Выдержит — выдержит, — заверил меня Харон, спихивая лодку на воду. — И не таких кабанов возили — взять того же Геракла, и ничего! А ты чей-то, плавать совсем не умеешь? — с подвохом спросил старый кормчий.

— Умею, — невозмутимо отозвался я, — Только по вашим речушкам не сильно поплаваешь: то вода ядовитая, то горючая, почище бензина!

— Есть такое дело! — согласился лодочник. — Есть и огненные реки, и ледяные, переполненные гноем и дерьмом… — принялся перечислять он. — А вот лодочка моя меня ни разу не подводила! Второй такой посудины, если не считать Хрюмовского Нагльфара, больше нет! Давайте, залезайте!

Айа перепрыгнула через борт и уселась на низенькой скамейке, я последовал за ней, пристроившись на корме. Лодочник наметанным глазом оглядел свой утлый челнок и поинтересовался:

— Все, что ли? Тогда отчаливаем.

Он оттолкнул суденышко от берега и ловко запрыгнул в лодку, даже не замочив сандалий.

— Ну-ка, подвинься, паря! — потеснил меня Харон — И весло подай!

Вооружившись привычным «инструментом», лодочник мерными гребками отгонял лодку все дальше и дальше от берега.

— Красиво тут у вас, — заметила Айа, пялясь по сторонам. — Зелень, тишина…

— Погоди, — предостерег ее лодочник, — это только преддверие Аида — Лимб, а там, внизу, не так уж и весело! Наслаждайтесь, — он гнусно хихикнул, — пока можете!

Лодка покачивалась на волнах и постепенно набирала ход. Река петляла. Пройдя очередной поворот, суденышко выскочило прямиком к скале с пещерой.