Артиллерист с Ерофеевым громко засмеялись, даже Щуп изобразил на бледном личике некое подобие улыбки.

– Собирай свой калаш, – обратился к «кроту» замполит парашютно-десантной роты. – Вашему брату-шакалу в руки оружие давать нельзя, все стараетесь в спину стрельнуть! В другой раз, Гена, перед тем как херню городить, семь раз подумай – перед кем ты это делаешь. – Из Хантера получился бы неплохой наставник. – Когда будешь стучать на меня, не забудь, что у меня есть свидетели, они подтвердят, дескать, ты, шакал, ко мне приставал, заигрывал!

Так, мужики, – обратился он к оторопелым старшим лейтенантам. – Пошли отсюда! – предложил он. – А то здесь воняет. Гена, ты что, обрепежился, со страху-то? – продолжал он подкалывать Щупа. – Не обижайся, если что – беги к реке, подмойся, одновременно и мины выставишь!

– Ха-ха-ха! – захохотали старшие лейтенанты.

Петренко положил АПС в кобуру, и пошел туда, куда и направлялся. Подошли к БМП, где Шаман устроил мини-лагерь, где можно было передохнуть. От солнца этот уголок прикрывал не такой уж и дырявый шмат брезента, служивший когда-то тентом общего покрытия.

– Я – Гризли, – представился артиллерист.

Был он высокий, худой, но жилистый. Нечесаные, пшенично-выгоревшие волосы разлохматились на голове, стоило ему снять шлем. Добротная крестьянская закваска ощущалась в этом парне, что-то напоминало в нем Дыню – старшего лейтенанта Денисенко. Познакомились, оказалось, что звать его, как и Дыню, тоже Владимиром, фамилия он имел Пинчук, а родом был тоже из Западной Белоруссии, из города с ласковым названием Лида.

– Не обижайтесь, мужики, за ночной сбой… – тихо попросил Володя. – Мы не виноваты. Не нужно раздувать скандал…

– Господь с тобой, Вольдемар! – шутя взмолился Хантер. – Мы тебе так признательны, что ты и не догадываешься! Ты нам жизнь спас! Особенно там, возле кяриза! – Он указал на остатки «казацкой могилы».

Над ней стояла пыль, стелился дымок. От высокого кургана осталась половина, развороченная, словно бульдозерами. Поле вокруг «казацкой могилы» было изрыто глубокими воронками от разрывов тяжелых снарядов.

– Я тоже всю жизнь буду помнить вашу СТО, вашу высоту под кодовым названием «Кранты», и отход к кяризу! – честно признался артиллерист. – Особенно твои, Хантер, матюги, после того как моими осколками двух бойцов у вас поранило!

Ерофеев молча слушал, не вмешиваясь.

– У тебя действительно есть артиллерийское образование? – спросил он у Александра.

– Да, закончил Свердловское выше военно-политическое танко-артиллерийское училище имени «дорогого» Леонида Ильича Брежнева, по специальности наземная артиллерия, – сообщил Хантер.

– А в ВДВ как попал? – поинтересовался артиллерист.

– Дело в том, что для ВДВ и морской пехоты профессионального военно-политического училища почему-то не придумали, – начал объяснять Петренко, польщенный вниманием к своей «парафии». – Хотя есть «политуры», готовящие кадры для саперов и связюков, ВМФ, стратегических ракетчиков, ВВС наземных, пограничников, внутренних войск, и даже для стройбата и всяческих там желдорбатов. Среди политработников ходит такая шутка, дескать, существуют различные политучилища, но среди них всего две кузницы: Свердловское и Новосибирское, остальное – здравницы!

Старшие лейтенанты засмеялись, а Хантер продолжил малый экскурс в историю военно-политических училищ.

– Именно поэтому в эти «кузницы» накануне выпуска приезжают так называемые «купцы» из ВДВ, морской пехоты, плавсостава ВМФ, пограничники. Сладкоголосыми обещаниями и всяческими ухищрениями эти «купцы» заманивают неокрепших умом желторотиков в свою паутину.

– Ну, ты и сказал! – в шутку отмахнулись офицеры.

– Парни, о своей артиллерийской специальности я рассказал вам все, – закончил тему Александр. – А что, Гризли, – обратился он к старшему офицеру батареи, – я что-то не так сделал?

– Все было в пределах разумного, хотя пару раз ты допустил некоторые ошибки, хотя замполиту и десантнику – это простительно, поскольку не имело последствий, – успокоил старший лейтенант Пинчук.

– Как так случилось, что твой замполит, старший лейтенант Игорчук начал здесь рулить? – в свою очередь поинтересовался Хантер.

– Командир дивизиона подорвался на фугасе на самоходке, предстояло самоходку здесь отремонтировать, и нужно было, чтобы кто-то из офицеров кроме технарей тут остался, – рассказал СОБ, довольный тем, что и он может рассказать про свои дела боевые. – Комбат наш на корректировке в горах с вашей бригадой, один взводный получил ранение в ногу, выбыв из строя, второй – на ППД вечным дежурным остался, вот так замполит и остался здесь за старшего.

Закурили, выпустили дымок из легких.

– Хочу тебя спросить, Гризли, – подколол пушкаря десантник. – Что это было, когда мы в кяриз нырнули? Сверху что-то страшное происходило, как будто третья мировая началась – что это было?

– То я с горя подбил (на свой страх и риск) соседей – реактивную батарею «Ураганов», что по соседству стояла, и еще одну батарею «Гиацинтов» – поработать по высоте «Кранты» – отомстить за вас, и за наших ребят, что на СТО полегли, – вспоминая ночь, занервничал Пинчук, его загорелые руки с сигаретой заметно задрожали.

– Не знаю, как твое начальство оценит твою ратную службу, но от нас хочу тебе, друже, сказать большое спасибо! – поднялся со своего места Петренко. – Если бы не ваш огонь, была б нам вешалка! – он порывисто обнял артиллериста. – Даже не знаю, чем тебя отблагодарить? – Сашка глянул по сторонам.

– А есть у вас оружие трофейное? – несмело поинтересовался «геноцидовский» СОБ. – Я знаю, вы ее много захватываете, а у нас с этим – дефицит! – Володя вспомнил модное союзное словцо.

– Конечно! – обрадовался старший лейтенант Петренко. – Вот тебе! – выбросив окурок далеко в сторону, он снял с себя трофейный штык, который позавчера еще служивший иному хозяину, передав артиллеристу.

– Благодарю, искренне благодарю! – по-настоящему обрадовался Гризли, несытый глаз которого блуждал еще и по кобуре с АПС.

– Нет, Вольдемар! Даже не думай! – решительно возразил Хантер, прикрывая ладонью от чужих взглядов родного «почтальона Стечкина». – Он мне жизнь спас! Не могу!

– Благодарю за штык! – несмотря на неудачу с АПС, артиллерист обрадовался полученному трофею, словно ребенок, и сразу же полез в карман.

Поковырявшись, он вытянул на свет Божий затасканную бумажку – это был так называемый чек с надписью, что цена этому клочку аж двадцать пять особых чековых копеек, и имеет он силу во всех без исключения торговых учреждениях Министерства внешней торговли СССР… Пинчук отдал чек Сашке, и сразу же заржали молодые офицеры, глядя, как состоялся обмен боевого оружия на клочок денежной бумаги.

– Оружие нельзя дарить! – сквозь смех объяснил свой суеверный поступок пушкарь. – Только покупать! Теперь я обязан тебя отблагодарить чем-нибудь за подарок, ведь мы на Востоке, – старший лейтенант Пинчук полез в боковой карман куртки и вытянул из нее опасную бритву в чехле. – Золинген! – объяснил он. – В Кабуле на базаре едва нашел! – и продемонстрировал острое лезвие. – Держи, Хантер! – артиллерийский офицер вручил подарок. – Смотрю на тебя, когда тебе голову брили, наверное, применяли четвертую степень устрашения, как говорил бригаденфюрер СС Мюллер?