– Не могу описать это словами.

Он встретил ее взгляд. Эдвард раньше думал, что катастрофа случилась только с ним, но он знал, что изменилась и Шай и что авторы писем тоже изменились, и все это доходило до него, как бесконечный волновой эффект. Теперь он искал эту бесконечность в ямочке на щеке Шай.

Возникла пауза, и Шай выключила фонарик.

– Спокойной ночи, – сказала она в темноту.

Шай отвернулась от Эдварда и свернулась калачиком в кресле. Он остался сидеть на табурете. Воздух между ними был заряжен, атомы наполнены новыми возможностями. Он знал каким-то образом, что они оба представляли себе, как целуются. Он представил, как наклоняет голову набок и тянется вперед. Их губы соприкасаются. Он думает о себе и Махире, о мерцающем присутствии брата и о потерях.

Учитель естествознания недавно рассказал им о Большом адронном коллайдере в Швейцарии, самой большой машине, когда-либо построенной человеком. «Там исследуют различные теории физики элементарных частиц, сказал учитель. Ученые думают, что они на грани понимания того, что происходит между двумя людьми, когда они встречаются. Почему одни люди отталкивают нас, а другие притягивают. Между нами – не пустое пространство».

Эдвард ощущал присутствие тела Шай всего в нескольких метрах. Он не пытался найти удобное положение; он был намерен бодрствовать, пока дядя не придет в гараж.

Он вглядывался в темноту и ловил себя на том, что прокручивает в памяти визит в гастроном. К концу дня горе по брату стало еще сильнее. Обычно Эдвард скучал по Джордану только для себя. Это его ужасная потеря. Теперь он также скорбел о том, что потерял его брат. Джордан никогда больше не будет сидеть так близко к девушке и не будет ощущать этого приятного покалывания в теле.

Когда Джон открыл дверь гаража, небо уже окрашивалось в пурпурный цвет. Он остановился в дверях и осмотрел сцену. Мальчик-подросток с усталыми глазами и спящая девочка.

– Доброе утро, – осторожно сказал Джон.

– Привет. – Эдвард встал с табурета. – Не волнуйся. Все в порядке. Я просто хотел сказать, что заглянул в твои папки. Я нашел их случайно. А потом мы открыли сумки и прочитали письма.

На лице Джона отразилось удивление и что-то еще. Может быть, страх?

– Вы вскрыли замки?.. Я собирался подарить их тебе, когда ты подрастешь. Я знаю, что они твои. Просто я прочитал несколько, когда они только начали приходить, и я подумал, что это возмутительно, когда люди пишут такие письма маленькому ребенку.

– Именно это мы и предполагали.

Джон вздохнул: это был звук маленького валуна, скатывающегося с холма.

– Это даже не все.

Потребовалась секунда, чтобы осознать слова дяди.

– Есть еще письма?

– Немного. Несколько последних спрятаны в задней части шкафа в прихожей. Они все еще приходят, но не часто. Я каждую пятницу забираю их на почте.

Шай поерзала в кресле. И, когда она снова заснула, Эдвард сказал:

– Почему ты воспользовался почтовым ящиком?

– Мы арендовали его после того, как получили по почте папку с описью личных вещей. Решили, что так безопаснее. Нам не хотелось, чтобы ты наткнулся на что-то, что мы не успеем проверить.

Эдвард смотрел на дядю. Ему казалось, что перед ним стоит обычный человек, просто старше него. Он знает не больше Эдварда. Джон и Лейси играют отведенные им роли – роли мужа и жены, тети и дяди. Когда Шай заставила его рассказать Джону и Лейси о письмах, он сопротивлялся, потому что хотел понять свое отношение. Он предполагал, что у Джона и Лейси найдется надежный ответ, решение проблемы. Но теперь он видел и понимал, что это не так.

– С тобой и Лейси все будет в порядке?

Джон болезненно улыбнулся:

– Она была расстроена из-за меня. По понятным причинам. – Он пожал плечами. – Когда ты долго находишься рядом с кем-то… Этот путь не будет простым и прямым, как тебе кажется. Мы с Лейси никогда одновременно не расстраивались, когда случалось что-то плохое. Сначала я держусь, а она разваливается на части. Как только она берет себя в руки, я обычно расслабляюсь, но на этот раз… Это своего рода семейная неполадка.

– Это сложно, – ответил Эдвард, он хотел помочь.

Джон снова махнул рукой, на этот раз, кажется, имея в виду все: фотографии, письма, средний возраст, брак.

– С возрастом все становится только сложнее.

Эдвард подумал об истории, которая уже вьется, нелинейная и запутанная, между ним и Шай. И истории, которая продолжает пульсировать между Махирой и его братом, даже несмотря на то что Джордан мертв. Он прислушался к легкому шелесту дыхания Шай и сказал:

– Я думаю, было бы лучше, если бы ты рассказал мне обо всем с самого начала. Я думаю, это важно… увидеть всех, кто погиб. Они имеют такое же значение, как ты или я, и я хочу запомнить их.

Эдвард наблюдал, как его дядя обдумывает это.

– Это интересно, – сказал Джон. – Может быть, мне следовало показать тебе все, но я не чувствовал, что смогу. – Дядя выглядел старым, все лицо в морщинах. – Ты должен понять, что мой самый большой страх, наш самый большой страх… – Он замялся.

– Что?

Джон слегка повернул голову, так чтобы видеть восход солнца, а не племянника.

– Что ты решишь, ну… Не жить. Доктор Майк впервые высказал такое предположение, когда ты морил себя голодом, а затем снова – после твоего обморока на улице. Ты находился в глубокой депрессии.

Эдвард пытался понять.

– Вы боялись, что я покончу с собой?

– Мы прилагали все усилия к тому, чтобы предотвратить это. Я не хотел, чтобы ты столкнулся с чем-то, что могло бы расстроить тебя еще больше. Лейси считает, что я был слишком жесток в этом вопросе и что, защищая тебя от катастрофы, я стал одержим этим. – Он потер лицо руками. – Женщины умнее нас, ты же знаешь.

Доктор Майк как-то сказал Эдварду во время одного из сеансов, что самоубийство можно исключить из списка возможных вариантов. Эдвард не ответил, сбитый с толку этим замечанием. Но теперь, когда перед ним возникла эта идея, Эдвард увидел страх в заботливом внимании директора Арунди, в рецепте Лейси на снотворное, в новых морщинах на лице Джона. Он покачал головой:

– Я бы никогда так не поступил.

Джон пожал плечами, как бы говоря: может быть, но я не уверен.

Усталость в глазах дяди заставила Эдварда впервые осознать, почему Джон должен был спасти его любой ценой. Его дядя, со всей своей волей, вниманием и заботой, не смог спасти никого другого. Детей, которых носила Лейси. Джейн, Брюса и своего старшего племянника. И поэтому он был готов разрушить свою собственную жизнь, даже свой брак, чтобы не потерять приемного сына, поселившегося в его доме.

– Я бы не поступил так с вами. – Эдвард посмотрел на дядю, потом на Шай – это относилось и к ней тоже. – Потому что я знаю, каково это – быть покинутым.