– Не было никакой причины в том, что случилось с тобой, Эдди. Ты мог бы погибнуть, но не погиб. Удача слепа. Ты не избран. А это значит, что ты можешь делать все что угодно.

Дверь открылась, он прошел через нее и оказался в вестибюле. Который – Эдвард только сейчас это понял – был похож на лес.

14:09

Командир впервые повышает голос:

– Проверь скорость!

Самолет взмывает вверх. Набирая высоту, судно теряет скорость, пока та наконец не падает до 170 километров в час – более типичной для небольшого частного самолета, нежели для крупного авиалайнера.

– Следи за скоростью, – повторяет капитан. – Следи за скоростью.

– Хорошо, хорошо, спускаюсь, – отвечает второй пилот.

– Стабилизируйся.

Благодаря противообледенительной системе одна из трубок Пито снова начинает работать. Дисплеи кабины пилотов вновь корректно отражают данные по скорости полета.

– Ну вот, мы спускаемся.

– Аккуратней.

– Вас понял.

Марк не видит Веронику. Он сидит на своем месте, играет с пряжкой ремня безопасности. Джейн рядом странно дышит.

– Это просто турбулентность, – прерывисто говорит он ей. Слова дробятся от рывков самолета. – Самолеты никогда не падают из-за турбулентности. Я где-то читал об этом.

– Знаю, – отзывается она. – Я просто хочу вернуться к семье.

Марк помнит, как летел в самолете с Джаксом и мамой: ему было девять лет, он делил шоколадные батончики с братом, борясь с желанием пнуть сиденье. Вечная борьба за сохранение спокойствия.

– Я писатель, – говорит Джейн. – Наверное, это привычка, но я вижу все варианты исхода той или иной ситуации. Несмотря ни на что, всегда найдется хотя бы один, который внушает ужас.

– Не делайте этого, – убеждает ее Марк. – Сосредоточьтесь на хорошем.

Сам он разрывается между желанием увидеть лицо Вероники и мыслями о сделке, из-за которой он летел в Лос-Анджелес: Марк придумал способ закрыть ее – сложный и отчасти осторожный, что совсем на него не похоже. Он чувствует, как его инстинкты обостряются, а способности растут с каждым ударом сердца. Этой сделкой он докажет, что его коллеги ошибаются, думая, что он не может работать без порошка. Он докажет, что пресса ошибалась, думая, что он был калифом на час. Если такие люди, как Кокс, покидают мировую арену, то он готов взять верх. И тогда Вероника захочет его, каждая живая женщина на планете захочет его.

Эта… турбулентность, этот мертвый кумир, чье бездыханное тело лежит совсем рядом, – они не остановят его.

Ничто не остановит его.

МАЙ 2016

Шай внезапно склонилась к Эдварду и прошептала ему на ухо:

– Семь миллионов долларов!

Она повторяла эту фразу всякий раз, когда они ходили по продуктовому или примеряли кроссовки в торговом центре. И всякий раз он, гримасничая, отвечал:

– Пока нет.

Чек по-прежнему лежал в конверте, вместе с письмом Джакса, и был надежно спрятан под кроватью Эдварда вместе с другими письмами. Каждый день после школы он либо занимался тяжелой атлетикой, либо бегал вокруг озера в компании Шай. В хорошую погоду они заканчивали пробежку на детской площадке и сидели на качелях, пока их дыхание не приходило в норму. Эдвард каждый день делал домашнюю работу по математике: нового учителя наняли в середине года, и задачи наконец-то стали сложными и интересными. Иногда, сидя над особо трудным примером, Эдвард чувствовал, как отец склоняется над ним, предлагая верную стратегию.

Эдвард не знал, чего он ждет, пока ожидаемое не пришло почтой. Он брал новые письма у дяди и читал их. Обычно Эдвард открывал их с Шай, но что-то в наклонном почерке на конверте, пришедшем сегодня, заставило его вскрыть письмо мгновенно, несмотря на то что на часах был только полдень, а рядом стоял Джон.

Эдвард оторвал взгляд от письма.

– Ты что, плачешь? – спросил Джон, и в тот же миг в дверях появилась Шай.

– Джакс мертв, – сказал ей Эдвард.

Шай прикрыла рот руками:

– Что случилось?

– Что случилось? – вмешался Джон.

– Погодите. – Эдвард спустился вниз, нашел первое письмо от Джакса и протянул его дяде. Затем протянул и второе, с посланием Таити и новым чеком.

Когда Джон закончил читать, он пошел на кухню, и подростки последовали за ним. Лейси готовила, надев наушники, но, как только они втроем вошли в помещение, тетя сразу заметила их.

С тех пор как Эдвард столкнулся с дядей в гараже, атмосфера дома изменилась: теперь они стали внимательнее друг к другу, они – герои одной истории, пусть ее развязка еще не была определена. Отношения Джона и Лейси улучшились. Несколькими днями раньше Эдвард подслушал, как тетя называла дядю Медвежонком, и увидел покрасневшие от счастья щеки Джона.

– Ты не поверишь, – сказал ей Джон. И поведал о произошедшем, а Лейси, изучая письма, бормотала: «Боже мой!»

Они собрались вокруг кухонного стола. Два письма и чек теперь лежали перед ними, и из-за их формы и расположения они казались похожими на две сервировочные подложки и салфетку.

– Ты как-то рассказывал мне подробности, – сказал Эдвард, обращаясь к дяде. – Семья каждой жертвы получила по миллиону долларов от страховой компании, а я получу пять миллионов, когда мне исполнится двадцать один год?

– Совершенно верно, – сказал Джон.

– То есть, например, бабушка Бенджамина Стиллмана получила миллион долларов?

Лейси поморщилась при упоминании имени: она не запомнила список пассажиров, как остальные трое, но ничего не сказала.

Эдвард поработал со своим дядей, чтобы дополнить собранную им информацию. Сотрудничество было идеей Джона. Однажды днем он подошел к Эдварду: