А его дух? Его дух стал моей душой.

И только потом мы приготовились прощаться.

* * *

— Не думала, что это будет так трудно, — прошептала я, услышав за спиной шаги Грэма.

Я стояла в детской и смотрела на мирно спящую Тэлон. Мысль о том, что меня больше не будет рядом, что я не увижу, как она растет, вызывала сильнейшую боль в груди.

— Если хочешь, разбуди ее, — сказал Грэм, прислоняясь к дверному косяку.

— Нет, — покачала головой я. — Если увижу ее глаза, ни за что не смогу уйти. — Смахнув висящие на ресницах слезы, я сделала глубокий вдох и попыталась взглянуть на Грэма. Когда наши взгляды встречались, единственным желанием было остаться вместе, жить одной семьей, стать единым целым.

Но очень часто желаемое и действительное совершенно не совпадают.

— За тобой приехало такси, но я по-прежнему готов сам отвезти тебя в аэропорт, — сказал Грэм.

Я наконец-то решилась на этот шаг — вытрясла из банок для негативных мыслей все собранные за эти годы монеты и оплатила путешествие в Европу, о котором мы с Мари столько мечтали. Мне нужно было уехать как можно дальше отсюда, потому что я понимала: если мое сердце останется на одном континенте с Грэмом, то я обязательно найду способ вернуться к нему.

— Не надо. Все в порядке. Правда. Так будет проще. — Я приложила пальцы к губам, поцеловала их и коснулась ими лобика Тэлон. — Я люблю тебя сильнее, чем ветер любит деревья, моя сладкая девочка. И я всегда буду рядом с тобой, даже если ты не будешь меня видеть.

Я шагнула к Грэму, и он сделал движение навстречу мне, словно хотел обнять в попытке облегчить мое горе, но я не позволила ему этого, потому что знала: если снова окажусь в его объятиях, то начну умолять никогда меня не отпускать.

Грэм помог вынести из дома мой багаж и погрузил его в машину.

— Я не буду прощаться, — сказал он, сжимая в руках мои ладони, после чего поднес их к лицу и нежно поцеловал. — Я отказываюсь прощаться с тобой. — Отпустив мои руки, он направился к крыльцу, но в тот момент, когда я открыла дверь такси, Грэм окликнул меня. — Люсиль, в чем секрет?

— Секрет?

— Секретный ингредиент твоего чая.

Я нахмурилась и прикусила нижнюю губу. Мои ноги сами двинулись в его сторону. По мере моего приближения он тоже шаг за шагом сокращал расстояние между нами, пока мы не оказались стоящими лицом к лицу. Я всматривалась в его глаза цвета жженого сахара, которых могла больше никогда не увидеть, и старалась запечатлеть их в своем сердце. Я буду хранить их в памяти так долго, как только смогу.

— Скажи мне, какие ингредиенты, по-твоему, входят в этот чай, и я назову тебе последний.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Он прикрыл глаза и начал перечислять:

— Корица, имбирь, свежий лимон…

— Да, да, да…

— Красный жгучий перец, сахар, черный перец…

— Ничего себе, — выдохнула я. У меня даже мурашки по спине побежали.

— И экстракт перечной мяты. — Открыв глаза, Грэм смотрел на меня так, словно мог видеть то, что самой мне только предстояло открыть.

— Все правильно, — сказала я.

Он улыбнулся, и я чуть не расплакалась — его улыбка всегда дарила мне ощущение домашнего тепла.

— Так что же за секретный ингредиент? — спросил Грэм.

Я оглянулась, убеждаясь в том, что меня никто не услышит, и, почти касаясь губами его уха, прошептала:

— Тимьян. — После чего отступила назад и одарила его широкой улыбкой, а Грэм непонимающе нахмурился. — Просто добавь немного тимьяна.

— Тимьян. — Медленно кивнув, он отступил на шаг.

— Извините, мэм, но я не могу ждать целый день, — крикнул за моей спиной таксист.

Я повернулась к нему и кивнула, а потом посмотрела на Грэма, все еще неотрывно глядящего на меня.

— Скажешь что-нибудь на прощание? — шутливым тоном спросила я, чувствуя, как нервно сжимается все внутри.

Он прищурил глаза и заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо.

— Ты — самый лучший человек из всех, живущих на планете.

Я с трудом сглотнула.

Я уже скучала по нему. Мне уже так сильно не хватало его, хотя вот он, стоит передо мной. Я пока еще могла протянуть руку и дотронуться до него, но почему-то ощущала, как он все больше и больше отдаляется от меня.

— Когда-нибудь ты испытаешь счастье от того, что у нас ничего не вышло, — пообещала я ему. — Однажды ты проснешься, по левую сторону от тебя будет лежать Тэлон, по правую — кто-то еще, и поймешь: какое счастье, что у нас ничего не получилось!

— Однажды я проснусь, — хмуро ответил он, — и рядом со мной будешь лежать ты.

Погладив ладонью его щеку, я приблизила свои губы к его губам.

— Ты — самый лучший человек из всех, живущих на планете. — По моей щеке скатилась слеза, и я поцеловала Грэма, на несколько секунд задержав свои губы на его губах, после чего, наконец, сделала шаг назад. — Я люблю тебя, Грэм-Сухарь.

— Я люблю тебя, Люсиль.

Когда, открыв дверь такси, я собралась сесть на сиденье, Грэм в последний раз окликнул меня.

— Да? — отозвалась я.

— Время, — тихо сказал он.

— Время?

Быстро пожав одним плечом, он сказал:

— Просто дай всему этому немного времени.

Грэм

В ту ночь я пробудился ото сна лишь для того, чтобы оказаться в кошмаре наяву. Левая сторона моей кровати была пуста. Люси улетела далеко-далеко от меня.

Мне потребовалось собрать в кулак всю волю, чтобы не начать умолять ее остаться, когда за ней приехало такси. Мне потребовалось приложить все силы, чтобы не поддаться закону гравитации и не упасть перед ней на колени. Если бы она осталась, я бы ни за что не позволил ей снова уйти. Если бы она осталась, я бы начал все сначала, и с самого первого дня научился бы любить Люси еще сильнее, чем раньше. Если бы она осталась, я был бы на седьмом небе от счастья. Но я знал: она не сделает этого, не сможет. В моем нынешнем положении я никак не мог удержать ее и дать ей ту любовь, которую она заслуживала.

Она была моей свободой, а я — ее клеткой.

Я лежал в постели. Грудь сдавило от тоски, переполнявшей мое сердце. Прямо здесь и сейчас я практически разваливался на куски. Мое сердце уже готово было застыть, как это было до появления в моей жизни Люси, но тут из детской раздался плач моей очаровательной малышки, и я поспешил к ней. Она сразу перестала плакать и протянула ко мне ручки.

— Привет, любовь моя, — прошептал я, когда она уютно устроилась на моих руках и положила голову мне на грудь.