– Сколько сейчас акционеров у «Алойла»? – спросила я.

– Трое, – процедил Лешка.

– Ну, это не так много. Ты, твоя мама и один из ее бывших любовников? У остальных ты выкупил акции обратно? Молодец!

При виде Лешкиного лица я заткнулась.

– Что? – тихо прошептала я.

– Третий акционер – Хабибуллин, – процедил Лешка сквозь стиснутые зубы. – Это он выкупил, а не я. А я не могу допустить, чтобы все остальные ушли к нему! Или чтобы акции матери ушли к нему! Мои-то не уйдут! Но материны! Оля, ты можешь что-то придумать? Как выцарапать акции у Хабибуллина?

– Предложить деньги.

– Не пойдет, – тут же отрезал Лешка. – Денег у него своих навалом. Он ведь хочет прибрать к рукам «Алойл». Оля, ты можешь мне помочь выцарапать их назад? Ведь это же наша компания! Ты хочешь, чтобы она досталась твоим детям?

Прервав очередной лившийся из Лешки поток, я спросила, кого из Хабибуллиных он имеет в виду – Мурата Аюповича или Камиля? К моему удивлению, Лешка говорил про Хабибуллина-младшего, причем, по его мнению, отец Камиля понятия не имел, чем занимается сын.

– Оля, ты можешь съездить к Мурату и поговорить? Я знаю, что ты у него была и что вы… В общем, он тебя должен хотя бы выслушать.

– Леша, а ты-то сам хоть себя слышишь? – мягко спросила я. – Что я скажу Хабибуллину? Верните мне акции «Алойла»? Да он пошлет меня подальше. Он же будет рад-радешенек, что влез в «Алойл».

– Ты не поняла… В «Алойл» влез Камиль, без ведома отца. Скажи Мурату, что Камиль хотел его подставить. Что Камиль намерен прибрать к рукам и «Алойл», и «Хабнефть», Камиль хочет весь нефтяной рынок! Ты понимаешь это или нет?

В принципе желания Камиля были мне очень даже понятны. Признаться, на его месте я желала бы того же самого. Да и Лешка, пожалуй, мечтает о том же. Вот только кишка тонка… А Камилю на пару с отцом это вполне по силам…

Я не знала, каковы на самом деле взаимоотношения Мурата Аюповича и Камиля. Мне говорили, что его любимцем всегда был старший сын, на которого Мурат Аюпович возлагал большие надежды. Но Равиля убили, и остался Камиль. Кто для Мурата дороже: единственный наследник (пусть есть еще две дочери, но «Хабнефть» должна перейти сыну – Камилю, где он уже сейчас трудится) или я? Чьему слову он поверит больше? Да и что я буду говорить? Ваш сын пытается прибрать к рукам «Алойл»?

Правильно делает, ответит мне Мурат и еще похвалит Камиля за предприимчивость. И почему Лешка решил, что все делается без ведома Хабибуллина-старшего?

Хотя…

«А если Камиль был одним из любовников Надежды Георгиевны?» – мелькнула мысль. Могло быть такое или нет? Красивый молодой мужчина, вызывающий желание не только у престарелых особ? Пошел бы он на секс с престарелой Надеждой Георгиевной ради владения еще одной нефтяной империей? Я думаю – да. Потом он решает обработать еще и меня. Камиль ведь прекрасно знает, кто наследует «Алойл» в случае смерти нынешних акционеров, а жить со мной, наверное, гораздо приятнее, чем с Надеждой Георгиевной, – мне оставалось лишь утешать себя такой мыслью.

Мог Камиль украсть с дачи моих детей? Вполне. Ведь они с приятелем (или кто там этот Рашид, вместе с которым они развлекали детей и дедушек) появлялись вечером перед исчезновением Витьки с Катькой. А поместил он их в Надеждином домике для встреч с любовниками. Это была их совместная акция?

Мурату, наверное, не понравилось бы, если бы он узнал, что его сын занимается взятием в заложники детей. Хабибуллин-старший четко высказал свое мнение по этому вопросу. И не понравилось бы, что Камиль стал любовником Надежды Георгиевны… Но если речь идет о целой нефтяной компании, главном и единственном сопернике «Хабнефти»…

– Что ты хочешь, чтобы я сказала Мурату? – уточнила я у бывшего.

– Что Камиль нечестным путем завладел акциями «Алойла»…

Насчет чести в нефтяном бизнесе я имела особое мнение, но Лешку поправлять не стала.

– …что он хотел убить меня…

Этим Мурата тоже не удивишь. Не исключено, что он был бы и сам не прочь это сделать. Например, отомстить Надежде Георгиевне за смерть своего старшего сына.

– …что он хочет подобрать под себя весь нефтяной бизнес в Питере…

Вполне естественное желание, как я уже думала. Мурат ему не удивится, а возможно, только порадуется честолюбивым замыслам младшего сына.

– …что он использовал тебя в своих целях…

Уж с этим вопросом мы как-нибудь разберемся сами, не подключая никакие третьи стороны.

Больше я сдерживаться не могла.

– Леша, ты понимаешь, что несешь полный бред? Мурат Хабибуллин не станет это слушать! Это чушь! Это не аргументы! Ты вообще чего добиваешься? Чтобы Мурат отрекся от сына? Или последовал примеру Ивана Грозного? Или хотя бы лишил его наследства? Он этого не сделает! Пусть они расходятся в мелочах – я, кстати, даже не знаю, расходятся или нет, – но Камиль – сын Мурата. Единственный, оставшийся в живых! Кто для него ты? Кто для него я?

Лешка еще какое-то время нес ахинею про честность Мурата, про чувство долга, про то, что тот всегда идет прямым путем, не то что Камиль. А Камиль встречается с людьми, с которыми не должен бы встречаться.

– А ты откуда знаешь? – прищурилась я. – И у тебя есть доказательства?

– А зачем я тебя посылаю за папкой?! – взревел Лешка.

Я вопросительно приподняла одну бровь.

Оказалось, что Лешка уже давно собирает компромат на Камиля и ему удалось кое-что заснять на пленку.

– Кстати, а откуда у тебя в сумочке оказалась пуговица-фотоаппарт? – спросил Лешка.

– Те двое типов что, твои были?!

Лешка самодовольно кивнул.

– Я нашла ее в туалете.

– И ты ее подобрала? Молодец, съемка оказалась мне очень кстати. У меня тоже есть знакомые специалисты. Они проявили микропленку.

– И что?

– Отдашь снимки Мурату. Вот он обрадуется.

Я молчала. Я не знала, что думать. Мне не хотелось предавать Камиля. И вообще, как я буду выглядеть в глазах Мурата?

Я не желала влезать в борьбу, которую не начинала, хотя все ее участники и пытались меня туда втянуть. Я мечтала, чтобы все они оставили меня в покое. Пусть делят между собой свои империи, но пусть разбираются сами. Да я практически не вижу нефтяных денег, хотя их часть и причитается моим детям. Нам перепадают какие-то крохи с Надеждиного стола. Я ведь сама кормлю семью, сидя ночами за компьютером и создавая тексты. И я готова так жить и дальше. Меньше денег, но спокойнее. За детей спокойнее. А это – главное.

Правда, красную папку я из Лешкиного сейфа все-таки возьму, чтобы самой ознакомиться с содержимым. Отдавать ему ее или нет – другой вопрос.

Чтобы лишний раз не ругаться с Лешкой, я сказала, чтобы он продиктовал мне код сейфа, и записала его на последней странице записной книжки, рядом с новым Лешкиным мобильным.