Как и откуда пришел этот энергичный, уверенный в себе человек в большую политику, и как с его участием формируется политика? Это надо знать, ибо, отдавая голоса на референдуме президенту (очерк опубликован за два дня до референдума. – Авт.), мы тем самым одобрим и стиль политической деятельности, который присущ его ближайшему окружению.

Шахрай занимает особое место в команде президента, в определении политики, в разработке указов, которые президент оглашает или намеревается огласить. Вот как, например, это делается…

В начале марта состоялось заседание Совета безопасности, которое проходило в обстановке секретности и суперсекретности. Среди других рассматривались проекты двух указов: о реформировании военных структур, пограничных и внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона и второй – о государственной поддержке казачества. Обратите внимание: два отдельных проекта. Ни тот, ни другой не получили единогласной поддержки членов Совета, ибо было ясно, что и исторически, и политически, и психологически это слишком опасный подход, и можно прогнозировать разрушительные процессы для России.

Реакция президента была весьма раздражительной. Он сказал примерно следующее: вы что, не можете договориться между собой – Шахрай, Скоков? Договоритесь, тогда и будем рассматривать…Итак, был назван один из разработчиков указов – Сергей Шахрай, председатель правительственной комиссии по казачеству. И вдруг через несколько дней телевидение объявляет: президент подписал указ «О реформировании военных структур, пограничных и внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона и государственной поддержке казачества». Таким образом, два проекта сведены были в один указ, в котором вопреки логике и даже правилам юридической техники попытались слить в единое целое две разные важнейшие проблемы. Что после всего этого началось? Стиль указа, его содержание, последующая аргументация в его защиту – все свидетельствовало об авторстве Шахрая. Но неужели столь преступно и безответственно можно толкать президента на разрушение России, неужели так по-имперски нагло можно обращаться с народами Северного Кавказа? Впрочем, нашелся все-таки один министр, выступивший против антиконституционных намерений. Это был министр юстиции Николай Федоров (вскоре после этого Федоров добровольно уйдет в отставку, публично обвинив президента «в незаконных действиях и методах политических репрессий» —.Авт.).

На следующий день состоялось экстренное заседание правительства, на котором Шахрай сделал подробное сообщение об указе. И тут выяснилось, что премьер-министр Виктор Черномырдин …не только не согласовывал текст указа, но и не видел его в глаза. Что же говорить о министрах обороны, безопасности, внутренних дел!.. Возник вопрос и о том, кто из юристов участвовал в подготовке рискованного документа. Ни одной фамилии не было названо.

Таков стиль работы ближайшего соратника президента. Но не только соратника, а и его самого, президента: легкомыслие, кавалерийский наскок, безответственность в самых крайних пределах.

Не отличался Шахрай и щепетильностью. В свое время он был принят на работу в Комитет по законодательству Верховного совета СССР по рекомендации заместителя председателя комитета Константина Лубенченко, где занимался реализацией технического проекта – компьютеризацией работы комитета. В 1989 году во время парламентских каникул Лубенченко сформировал делегацию для поездки в США. В состав делегации включили и Шахрая. У «компетентных органов» были к нему вопросы, но Лубенченко настоял, и Шахрай полетел вместе с остальными.

А когда пришло время возвращаться на родину, оказалось, что Шахраю требуется …отдельный автомобиль. Зачем? Слишком много приобрел техники, на большую сумму и в валюте. Члены делегации испытали шок. Откуда взялись такие деньжищи?! Шахрай пояснил: занял у американцев. А как собираешься возвращать долг? «В Москве что-нибудь придумаю».

Члены делегации предъявили ему ультиматум: или возвращай технику и долг американским «друзьям», или в Шереметьеве будешь иметь дело с таможней и прочими органами. Шахрай полетел в Москву без багажа. По возвращении домой Шахрая с треском, но без лишнего шума, изгнали из комитета. А подписал решение председатель комитета Сергей Алексеев. Да-да, тот самый Алексеев, который в 1993 году рядом с Шахраем будет писать «ельцинскую» Конституцию».

Роль Сергея Шахрая в развитии ожесточенной борьбы президента с представительной властью явно недооценена. Чаще звучат имена Гайдара, Полторанина, Чубайса. Методы Шахрая ближе к методам Геннадия Бурбулиса; они оба предпочитали работать в полутемной комнате, действовать исподтишка. Хотя – и особенно Шахрай – не избегали прямых столкновений, когда этого требовала обстановка. Шахрай первым резко порвал с парламентом, где занимал пост председателя комитета по законодательству. Но подобно Анастасу Микояну ему дольше всех удавалось ухитриться пройти сквозь струи дождя и остаться при этом сухим. Однако конец карьеры – такой же, как и у названных выше его коллег.

Отступим чуть назад. Перед неудавшимся мартовским переворотом, в конце февраля, в Москве побывал с частным визитом бывший президент США Ричард Никсон. Мне неизвестно, с кем он встречался, о чем говорили, но можно с уверенностью предположить, что вряд ли такую возможность упустил Геннадий Бурбулис. По приезде на родину Никсон встретился с Биллом Клинтоном и первым заговорил о необходимости смены политических вех в России. Тогда мало кто обратил внимание на советы престарелого политика. Поначалу не обратили внимания и в России. Между тем, под сменой политических вех имелось в виду установление авторитарного режима. По свидетельству газеты «Гардиан», «совет, высказанный Никсоном публично, состоял в том, что США и Запад должны принципиально поддержать Ельцина и его реформы».

Но совет Никсона содержал и конфиденциальную часть, суть которой заключалась в том, что необходимо не только поддержать, но и приудержать экономические реформы до тех пор, пока российский президент не решится сменить стратегию, то есть прежде расширить политическую коалицию и социальный слой поддержки реформ. Что необходимо сделать в первую очередь? Главная ближайшая цель – политическая изоляция парламента и Съезда, одновременно с этим обработка армии и правоохранительных органов, а также настойчивая работа с директорским корпусом, втягивания его в политику на стороне президента. Если сказать коротко, то Запад посоветовал следующее: «Ребята, подождите со своей демократией. Первое, что необходимо сделать, не откладывая ни на день, – уничтожить "предварительную" (оказывается, и такая бывает. – Авт.) демократию в России. Не изменив политическую надстройку в сторону закрепления авторитарной, диктаторской власти, невозможно завершить трансформацию экономического базиса».

Все верно, все по-большевистски! Егор Гайдар, выступая в то время с лекцией в Лондонской школе экономики, подтвердил эти установки. Касаясь настроений в директорском корпусе, отметил: «Перемена в отношениях правительства с промышленниками была драматической. Прошлой весной директора предприятий объединились против правительства, требуя доступных кредитов. К осени появилось четкое разделение между теми, кто испытывал ностальгию по старым временам, и молодыми энергичными руководителями, которые представляют себя в будущем главами больших частных компаний».