присутствующим перебраться в помещение побольше, через какое-то время был прощен и отправился в приемную. Чтобы не только пригласить Феоктистовых и Левченко, но и перевести дух.

Тут я невольно подобрался, так как не представлял реакцию глав двух этих родов на сложившуюся ситуацию, а перспектива межродовой войны с участием Зыбиных откровенно пугала. Нет, лицо держал, как учили. Но где-то в глубине души трясся, как лист на ураганном ветру. И мысленно молил бога, чтобы все обошлось.

Когда в кабинет вошло двое представительных старцев в возрасте далеко за семьдесят, затаил дыхание. А при появлении мужчин помоложе, попроще одетых и с профессионально-цепкими взглядами сдержал желание поежиться. Но первые же слова командира ГБР заставили онеметь:

— Господа, согласно результатам ментального допроса, Павел Борисович и Станислав Степанович являются активными участниками экстремистской организации «Белый Ветер», ставящей целью свержение Императора!

— Вы… шутите⁈

— Мальчишки-лицеисты — и «Белый Ветер»⁈ — одновременно спросили разом помрачневшие «старцы».

— Не шучу… — хмуро отозвался полицейский. — Ментальные образы всех членов этой ячейки идентифицированы, руководитель и еще один рядовой член задержаны, а за последним, покинувшим столицу позавчера и убывшим в родовое имение, отправлена группа захвата.

— Чего же тебе, с-сученыш, не хватало-то⁈ — разъярился Ледовик, судя по плотности изморози, появившейся на открытых участках кожи, являвшийся очень неслабым мастером.

— Справедливости… — криво усмехнулся служивый. — По их мнению, у нас, дворян, непозволительно мало реальной власти, Император лебезит перед купечеством и простолюдинами, а последних развелось настолько много, что пора устроить им еще одну Неделю Кровавой Тризны!

— Тризны, говорят⁈ — гневно переспросил мастер и… череп его родича, пытавшегося вжаться в стену, в мгновение ока промерз насквозь и лопнул!!!

Феоктистов-старший ярился заметно спокойнее. Поэтому на его просьбу «заглянуть» в разум внука командир ГБР ответил согласием. Как вскоре выяснилось, зря — приложив ладонь ко лбу Павла Евгеньевича, старец ушел в себя от силы на минуту, а потом открыл глаза и презрительно поморщился:

— Вы были правы — мой внучатый племянник действительно злоумышлял против Императора, а сегодня собирался унизить вот этого молодого человека, дабы показать простолюдину его настоящее место…

Тут парень как-то странно улыбнулся и пустил струйку слюны, а дед, как ни в чем не бывало, обратился ко мне:

— Этот овощ больше никому не навредит — я выжег ему мозги. Кроме того, признаю свою вину в том, что воспитал эту гниль, и отвечу честь по чести перед вами и вашими близкими…

Глава 13

Часть 2

…Из кабинета ректора мы с Валентиной вывалились за несколько минут до звонка с четвертого урока. Не знаю, о чем думала Замятина, а в моей голове творился жуткий кавардак. Тем не менее, я нашел в себе силы учтиво попрощаться с госпожой Татищевой, развел руками в ответ на безмолвные вопросы трех Земляничек и одной Лаванды, все еще дожидавшихся вызова к САМОЙ, вышел в коридор и поплелся к лифтам, чтобы успеть хотя бы к двум последним урокам.

Пока шли по коридору и здоровались с сотрудниками лицея, то и дело попадавшимися на пути, целительница молчала. Зато засуетилась в пустой кабинке — выдернула из мини-контейнера, который с утра не выпускала из рук, термос с коктейлем, вручила мне, дождалась, пока я уговорю сытный напиток, и с чувством глубокого удовлетворения убрала пустую тару на законное место.

— Спасибо за заботу! — вымученно улыбнулся я в момент открывания дверей, собрался поделиться с «помощницей» кое-какими мыслями о «дедах», но буквально через минуту, выйдя на парадную лестницу административного корпуса, вдруг понял, что молчание — золото: на меня уставились абсолютно все лицеисты, обнаружившиеся в поле зрения!

Нет, нестись навстречу или наперерез, чтобы задать какой-нибудь особо важный вопрос, не решился ни один. Но отслеживали каждое шевеление так, как будто ждали, что я вот-вот вознесусь на небо, превращусь в целое облако искрящихся снежинок или опаду на землю грудой золотых монет! В общем, разговаривать стало дико некомфортно, и я поперся дальше. С каменным лицом и стеклянным взглядом.

В кабинет экономической истории вошел за четыре минуты до звонка в полной уверенности, что расслаблюсь хотя бы там, и снова обломался: класс мгновенно развернулся в мою сторону и ВСТАЛ, а Евгения Евдокимова, сделав два шага вперед, вдруг заявила, что отказывается от дуэли и приносит мне свои искренние извинения, ибо считает, что была неправа!!!

«Подруга, ты чего? Что значит „отказываюсь“⁈ Мне нужны моя ярость и твоей Лед!!!» — мысленно взвыл я, но в это же самое время галантно склонил голову и принял извинения.

Следующие несколько мгновений ждал аналогичных «заходов» от всех остальных противников, дожидающихся своей очереди. А когда понял, что они не спешат следовать «дурному» примеру, воспрянул духом и все-таки добрался до своего стола. Там пропустил Замятину вперед, сел сам, включил терминал и услышал голос Жемчужникова:

— Лютобор Игоревич, не прольете свет на результаты вашего пребывания в кабинете ректора?

— …дело в том, что, по последним сообщениям, сброшенным сразу в два независимых канала, в кабинет Ираиды Федосеевой только что вкатили две каталки-труповозки! — продолжил княжич Константин.

Вопрос первого я бы проигнорировал, ибо трусов на дух не переваривал. А не замечать второго было бы крайне недальновидно. Поэтому развернулся вполоборота, поймал взгляд Васильчикова и сказал полуправду:

— Свет не пролью — дал соответствующую подписку. Но новости оттуда вам точно не понравятся.

— А вам? — неожиданно спросила Лиза Калитина, последние несколько дней невесть с чего уделявшая мне куда больше внимания, чем все остальные одноклассники, вместе взятые.

Эта девочка мне не нравилась. И совсем не потому, что с ней пришлось драться на дуэли. Просто она ощущалась какой-то скользкой, что ли? Но выказывать свое настоящее отношение я не собирался, так что пожал плечами:

— А у меня все прекрасно, ибо был в своем праве.

— Не спорю. Но ваша реакция была жестковата!

— Возможно… — не стал спорить я. — Но меня так учили. Кроме того, история, как известно, не терпит сослагательного наклонения… О, а вот и наш преподаватель!

— Бакунина Татьяна Юрьевна… — встав одновременно со мной, тихим шепотом сообщила Валя, доперев, что учительницу, заменившую Королькова, я вижу первый раз, соответственно, не в курсе, как ее зовут.

— Спасибо… — так же тихо выдохнул я и с интересом оглядел незнакомку с ног до головы. Ну, что я могу сказать? На первый взгляд женщина выглядела очень даже ничего: темные волосы длиной по плечо были уложены в пышную и довольно симпатичную прическу, открывающую высокий лоб без единой морщинки. Брови вразлет не несли на