Тут Раиса Александровна затаила дыхание, торопливо открыла глаза, в уголках которых стояли слезы, и поймала мой взгляд. А я продолжил бредить:

— Называть тебя матушкой я не буду — это по ряду причин будет рвать душу уже мне. Впрочем, это не должно тебя обижать. Ведь в самом идеальном варианте будущего я бы предпочел согласиться на усыновление Александром Всеволодовичем, чтобы считать тебя не мамой, а старшей сестрой, ибо с детства мечтаю о сестричке. Ну, а в реальном настоящем… скажу так: я люблю тебя почти так же сильно, как женщину, подарившую мне жизнь, счастлив, что наши жизненные пути пересеклись, и клянусь Даром, что откажусь от любых предложений Императора и Великих Князей в том случае, если к их договорам не будет прилагаться разрешение свободного общения с тобой!

Не успел я договорить, как окружающий мир «поплыл», и я оказался сжат в костедробительных объятиях Раисы Александровны. Пока я отходил от первого взбрыка окружающего пространства, стены сорвались со своих мест и закрутились вокруг меня, а потолок стал значительно ближе. А пируэте на втором-третьем счастливая «танцовщица» перестала валять дурака, посадила меня на стол и расплылась в радостной улыбке:

— Братик, говоришь⁈

— Ага!

— Принимается! Ну, твари, держитесь…

…Откровенно говоря, провожая новоявленную «сестренку» в ее покои, я мрачно думал, что замучаюсь засыпать. Ага, как бы не так — стоило вернуться в покои, добраться до кровати и коснуться щекой подушки, как… наступило утро понедельника. Выбираться из-под одеяла не было никакого желания, но я себя заставил. Хотя нет, не так: я вдруг вспомнил, что начудил, схватился за голову и отправился в ванную. Принимать Очень Холодный Душ.

Он меня, конечно, взбодрил, но прошлое не изменил. Так что минуте на пятой столь своеобразных водных процедур я перестал над собой издеваться, добавил горячей воды, закрыл глаза и принялся анализировать произошедшее. С причинами, из-за которых мне отключило тормоза, разобрался достаточно быстро. А потом в памяти всплыл и основной мотив этого безумия — целый ряд воспоминаний детства, в котором матушка грустно рассказывала мне-ребенку о том, как мечтала родить мне сестренку. Темненькую, глазастенькую и невероятно добрую. Чтобы мне было кого защищать, а у нее, в свою очередь, появилась надежная опора.

«Ну вот, брата у меня больше нет, зато появилась сестренка. Причем без помощи матушки…» — мрачно подумал я, попробовал представить реакцию последней на «прибавление в семействе», не преуспел и… понял, что рву себе душу впустую. Ведь все необходимые слова, включая клятву Даром, уже прозвучали, отменять принятые решения поздно, а значит, надо жить дальше. Причем в выбранном направлении и, как сказал бы Славка, по возможности с огоньком.

Как вскоре выяснилось, к согласию с самим собой я пришел вовремя — буквально через пять-семь минут, выйдя из своих покоев в коридор, я уткнулся взглядом в Зыбину, понуро дожидавшуюся в коридоре моего появления. Для того, чтобы разобраться в наиболее вероятных причинах ее депрессии, хватило одного взгляда, и я «зажег». В лучших традициях привычек сводного брата — притворно нахмурился, сжал кулаки и грозно огляделся по сторонам. А когда «понял», что в поле зрения нет ни одного «подозрительного лица», уставился в потухшие глаза Землянички:

— Рая, сестренка, кто тебя обидел⁈

— Лют, я…

— Ты меня больше не любишь? Или любишь, но не согласна с ролью старшей сестры⁈ — затараторил я.

— Мы вчера как-то уж очень сильно расслабились…

— …и, вроде бы, нашли прекрасный способ обойтись без официальных мероприятий, способных испортить нам жизнь! — уже не дурачась, продолжил я. А потом нахмурился: — Не скажи, что сегодня утром он тебе разонравился?

— Ты хочешь сказать, что…

— Рая, я не сказал ни слова неправды, и хрен кому удастся меня от тебя оторвать! — рыкнул я и не прогадал: услышав слово «хрен», «тетушка» поняла, что я протягиваю ей руку помощи, и радостно в нее вцепилась:

— Братик, как тебе не стыдно употреблять такие слова⁈

— Стыдно… — притворно застрадал я, уткнулся лбом в ее грудину и уже через миг оказался в объятиях:

— Спасибо, Лют. Мне не хватало именно этого…

— Тогда теперь, когда «это» у тебя уже появилось, предлагаю задвинуть куда подальше ВСЕ переживания и отправиться на тренировку.

— Предложение отличное! — вздохнула она. — Но полноценно заниматься мне сегодня нельзя. По физиологическим причинам. По этим же причинам я позавчера… хм… излишне эмоционально излагала свою желания батюшке, так что его не мешало бы успокоить. Желательно прямо сейчас. Ибо наверняка переживает.

— Тогда…

— Тогда я с ним переговорю из своих покоев, а потом прибегу в зал. И составлю тебе компанию…

…Ближе к концу пробежки по дорожке мне прилетело сообщение из одного слова: «СПАСИБО!» Кинув взгляд в поле «Отправитель», я убедился в том, что не ошибся с догадками и очередной раз отметил, что Александр Всеволодович — личность, которой не чуждо чувство благодарности. А потом в зал ворвалась счастливая Земляничка, и в нем стало шумно.

Нет, тренироваться она не мешала. Наоборот — толково страховала там, где это требовалось, помогала убирать шероховатости в технике и менять веса. Но эмоции, которыми при этом фонтанировала, моментами кружили голову и подталкивали к очередным глупостям. Впрочем, я держался. То есть, веселил «сестренку» так, как мог, но без перегибов. И все равно попал — получив море удовольствия во время тренировки, она ввалилась в процедурную Валентины минут через десять после нас, села в уголке и, как я понял, «всю дорогу» проверяла качество массажа!

Кстати, выводы сделала более чем адекватные — когда целительница закончила со мной возиться и заботливо накрыла подогретой простыней, искренне похвалила:

— Старалась. От всей души. Причем явно не для того, чтобы впечатлить меня. Я в восторге, и с меня премия…

Следующий вывод, озвученный буквально через пять-шесть секунд после этого, тоже зацепил. Но уже в другом ключе:

— Плевать на премию? Замятина, я тебя не узнаю! Надеюсь, эти перемены не из-за типа его Дара? О-о-о, да твой взгляд говорит сам за себя! Поэтому… прости: я рада, что ты изменилась именно в эту сторону. Честно…

И ведь не соврала, изменив отношение к моей «вернейшей помощнице» от вежливо-нейтрального до теплого. Естественно, с поправкой на не особо мягкий характер. В результате завтрак прошел приятнее некуда и помог мне окончательно примириться со сделанным. А потом мы спустились в гараж, и «старшая сестренка», полюбовавшись моими машинами, спросила, на какой я поеду в лицей.

— Если честно, то все никак не решу… — признался я. — С одной стороны, «Шквал» — твой подарок. А с другой…

— Ха!!! — обрадованно