Лейб-гусар вышел, в конце концов, на позицию, встал боком и закрыл подбородок пистолетом. Унтер вложил мне в руку разогретый металл.

От одного этого прикосновения все переменилось. Последние пять лет я слишком часто держал оружие в руках, выработался рефлекс. Шампань вмиг перестала дурманить мне голову, сонное состояние моментально соскочило.

– Не промахнитесь, юноша! – подзуживал меня обидчик.

Он видел мою форму, обычную форму младшего офицера пограничной стражи. Он не знал, что даже при таком паршивом свете с тридцати шагов я без особого труда могу выбить вензель государя императора у него, мерзавца, на лбу. Если, конечно, ему не дадут упасть после первой пули…

Но зачем же мне убивать его? Зачем ранить его? Пускай он подлец, однако отбирать жизнь из-за ничтожного карточного проигрыша – явный перебор. Прострелить ему бедро? По причине, которая выеденного яйца не стоит? Да ведь это нонсенс, чушь собачья, сапоги всмятку!

Я держал Макса на мушке и чувствовал стремительную перемену собственного возраста. За несколько секунд набежала лишняя пара лет. Чем для меня станет кровь лейб-гусара? Грязью на душе, да и на мундире заодно. Я осознавал это очень хорошо.

– Смелее, юноша! Больше жизни!

Нет, я не мог нажать на курок. Проклятый бретёр ведь не враг мне, не басурман и не разбойник, он просто кучка навоза на моей дороге. Пусть стреляет. Бог не даст свершиться такой несправедливости, чтоб этот огарок убил меня!

В результате я отвел руку и выстрелил в ближайшую ель.

Наши спутники и секунданты молчали. Один лейб-гусар нарушил тишину:

– Напрасно вы, юноша. Я вам ту же услугу оказывать не собираюсь.

Капитан было возразил ему:

– Терлецкий, имей же совесть! Здесь бы надо остановиться…

– Нет-нет. Так не пойдет. Знаете что, господа? Я определенно рад возможности наказать зарвавшегося юнца. И не суйтесь под горячую руку!

– Тогда следующим буду я.

– Митенька, пожалей свою maman. Кто обеспечит одинокой старушке обеспеченную старость в далеком городе Одоеве?

– Там увидим, кто и что. – Угрожающе ответил капитан.

– Ладно. Все! Мой выстрел.

И он стал целиться в меня. Мои ноги его явно не интересовали…

По совершенно необъяснимой причине я оставался спокоен, даже не стал закрываться пистолетом. Шампань тут не причем. Просто я сделал то, что должен был сделать, и теперь никак не мог повлиять на ситуацию. Гори оно синим пламенем! Господи, если… ну, Ты понимаешь… приими душу мою грешную.

– Что здесь происходит?

Бахх!

Дрогнула рука у мерзавца! Пуля даже рядом не прошла.

– Что здесь, я, мать вашу, спросил, происходит?

Голос показался мне знакомым. Ба!

Лейб-гусар в сердцах плюнул и крепко выругался. Унтер пискнул:

– Испытание чести…

Вадбольский – а это был он, да еще во главе патруля, – раздраженно ответил:

– Если вы затеяли испытывать честь, то почему я не вижу ничего, кроме тривиального кретинизма?!

Лысый полковник вышел из-за спины князя, отер пот со лба и добавил:

– По вам, Терлецкий, давно трибунал плачет. А вот молодого человека вы втравили, так его жалко. Пострадает из-за этакого… фокусника ярмарочного!

– Merde! – живо отозвался лейб-гусар.

А я чувствовал в тот момент одно: вот, остался жив… Живой! Счастье какое! Когда Терлецкий целился в меня, я не боялся. Когда он выстрелил, все равно, испуга не было. А теперь… теперь страх пришел и странным образом соседствовал с восторгом избавления от страха. Весь мир приблизился ко мне. Звуки и запахи стали ощутимее, ярче. Мне даже показалось, будто я обрел способность читать мысли людей.

Между тем, Вадбольский с ласковой угрозой в голосе выговаривал нашим спутникам:

– Ну-ну, не стоит делать лишний шаг в сторону боковой аллеи, господин соучастник, я видел ваше лицо… стоять, ротмистр! Да и все прочие… патрульные будут рады познакомиться с вами поближе.

И вдруг унтер накинулся на него с обвинениями:

– Да что же вы делаете! Это же… это же дуэль! Сверкающий миг благородства в нашей жизни! Как вы можете… лезть… сюда… с казармой!

Князь усмехнулся.

– Если бы я увидел в потасовке двух пьяных картежников хотя бы отблеск благородства, я бы всех вас отпустил. А сейчас, милсдари, у меня ко всем вам вопрос: почему вы, пребывая в здравом уме, не остановили господ Терлецкого и… и… вы? Как же вы… Зачем?

Вот тогда-то весь восторг мой и улетучился.

Дальше была кулинарная реникса. В холодную я попал после того времени, когда там кормят ужином. На заседание трибунала меня отвели прежде завтрака. Обед я просидел на скамье подсудимых, где и услышал приговор: «…год службы в дисциплинарном батальоне…». Терлецкий отхватил два года и понижение в звании. Все наши спутники получили свое, легче всех отделался пехотный капитан, поскольку я свидетельствовал в его пользу. Кажется, он заработал всего лишь выговор. На ужин я опять-таки не успел… Чушь.

Полночи я не мог заснуть. В голову лезла такая дрянь, хоть святых выноси. Больше всего я жалел отца: как бы не хватил его удар, когда он такое узнает о сыне. Да еще посетила противная мысль: дед добыл чести для нашей семьи, а внук ее нещадно проматывает… Господи, за что вся эта карусель на мою бедную голову?

И я сам себе отвечал: посмел ведь я тогда, в клубе, спустить с цепи демона гнева, не захотел его окоротить? Значит, поделом.

Мог я с этой гадиной, с яростью своей, справится?

Мог. Но не стал.

Уже под утро, засыпая, припомнил я любимый эпизод из старого романа – капитан Крылов отвешивает обидчику, редкому подонку, пощечину – припомнил и горько усмехнулся: «Вот тебе и капитан Крылов, и стремительный разведчик Станкович вместе с ним…»

* * *

Майор Сманов Максим Андреевич умел выбивать технику для своей заставы. Патрульный антиграв «Макаров В-1» в учебном курсе «Снаряжение колониальных погранотрядов» только упоминался: дескать, завтра он поступит на вооружение, а сегодня… ну, разве что кое-где. Теоретически я представлял себе, как раскочегарить эту колымагу, как привести ее в б/г состояние, где она не подведет, а куда с ней лучше не соваться; но практически я увидел ее первый раз именно тогда, в Покровце, во время полупобега с офицерской гауптвахты.

– Саша, у тебя связь в порядке?

Пилот обернулся к начальнику погранзаставы.

– Обижаете, Максим Андреич. У меня тут все в порядке. Иначе и быть не может.

– А мне кажется, связь барахлит. Самую малость. Помехи.

– А? Господин майор?

– Помехи, я сказал. Изображение идет полосами, звук не качественный. Запроси техслужбу отряда, тебе надо бы сменить подмодулятор.