– Отрастут, – тихо ответил он, как тень вырастая за моейспиной. – Тебе ведь сделали несколько операций…

– Савелий, ты… – вопрос застрял в горле.

– Нет, Верочка, я не убивал твоего мужа, – с полуслова понялменя Савелий. – Клянусь тебе, это не я.

– А кто?

– Я не знаю. Следователь не сомневается в том, чтовзрывчатку подложил профессионал. Любителю такое не под силу.

– Какая разница, что говорит следователь! Я хочу знать, чтоты сам думаешь по этому поводу.

– У Михаила было много врагов, – задумчиво произнес Савелий.– В этом деле очень много непонятного. На следующий день после смерти твоегомужа нашли мертвого охранника, который якобы заболел ангиной… Он был убит всобственном гараже двумя выстрелами в голову. А еще через два дня в пригородномлесу обнаружили белую «тойоту». Надо полагать, эти ребята стреляли тогда, напикнике… Кто-то тщательно оборвал все ниточки, которые могли бы пролить хотькакой-нибудь свет на это преступление.

– Уйди, пожалуйста, мне хочется побыть одной, – без силопустившись на стул, попросила я.

– Ты уверена, что тебе не потребуется моя помощь?

– Уверена.

Закрыв за Савелием дверь, я опустила жалюзи на окнах и,отыскав в комоде длинные витые свечи, зажгла все до одной. Может, Мишка увидитих сверху и спустится ко мне? Нет, чудес не бывает, он никогда не придет,никогда… Безысходность этого слова убивала. Обхватив лысую голову руками, ялегла на пушистый ковер и завыла в голос: «Мишка, Мишенька мой, зачем тыпокинул меня? Почему я не села в тот проклятый джип с тобой? Скажи, Мишка,скажи!» Мишка молчал… Да и как он мог ответить?

Наплакавшись вволю, я заснула. Затем поднялась и нетвердойпоходкой подошла к бару. Абсент, привезенный из Чехии, джин, виски, коньяк… Вглубине бара стояла водка. Вытащив ее, я принялась искать Мишкину фотографию.Из раскрытого альбома высыпалась разноцветная пачка. Со мной, с мамой, сдрузьями… Нет, это все не то… Вот она… Здесь он один… За два месяца до смерти…Поставив фотографию на стол, я достала рюмки, одну из них придвинула кМишкиному изображению и налила водку. Нужен еще хлеб, чтобы, по русскому обычаю,положить сверху, но хлеба в доме не было. Что ж, обойдемся и так…

Водка была горькой. Такой же горькой, как и нескладная моясудьба. Мишка, улыбаясь, смотрел на меня, слегка прищурив глаза. В мягкихотблесках свечи лицо его казалось живым.

– Мишка, Мишка, – прерывисто вздохнув, сказала я, напряженновглядываясь в родные черты. – Так и не удалось нам с тобой прожить долгую исчастливую жизнь. Ничего, Мишка, ничего… Когда-нибудь мы с тобой ещевстретимся. Я всегда буду помнить о тебе. Разве может быть иначе? Ты подарилмне подарок, Мишка. Жалко только, что он быстро закончился… Ты пей, Мишка, пей…Бабки говорят, что покойники всегда пьют водку, которую оставляют для них,накрыв хлебом сверху… Хлеба у меня нет, а торт, недоеденный в тот злополучный деньостался… Нет, Мишка, ты пить не будешь… А я обязательно выпью. Выпью до дна,Мишка, и налью еще. Я не опьянею, не бойся… Водка для меня как лекарство, онапомогает заглушить душевную боль. Я не знаю, Мишка, как я буду жить с этойболью. Если не справлюсь – уйду к тебе, но не сразу, Мишка, ой не сразу… Ненадейся на скорую встречу, дорогой… У меня еще много дел на этой земле… Ядолжна отомстить за твою смерть. Отомстить! Отомстить! Отомстить!

К горлу подступили рыдания. Чтобы унять их, я допила остаткиводки и, широко размахнувшись, бросила пустую бутылку в камин.

– Сволочи, гады! Вы отняли у меня самое дорогое! За что,Господи, за что!!! Мишка вытащил меня из грязи, поселил в роскошных хоромах,подарил мне ресторан! Он сделал из меня человека! Мишка любил меня, любил!!!Кому он перешел дорогу, кому? Говорят, он был жестким человеком, даже жестоким…Ну и что? Занимаясь бизнесом, невозможно быть добрым. Он имел право совершатьнеблаговидные поступки! Ради денег, настоящих, больших денег можно пойти на любоепреступление, но Мишка, мой Мишка, никогда не переступал дозволенных границ.Это ты, Макар, способен на подлость, а мой муж был святым!

…Выпив все, что было в баре, я отключилась. Спас меняСавелий. Заподозрив неладное, он в тот же день приехал ко мне и, позвонив вмилицию, взломал дверь.

В больнице я пролежала очень долго. Лечилась… Приходила всебя… По крупицам восстанавливала в памяти то, что со мной произошло…

Жить в нашей с Мишкой квартире мне не хотелось.Посоветовавшись с Савелием, я решила продать ее. Отбоя от покупателей не было,но вскоре я поняла, что многие из них приходят только для того, чтобы поглазетьна меня, прослышав о том, что я, потеряв мужа, длительное время провела впсихушке. Устав от бестактных вопросов, я купила газету бесплатных объявлений ичерез нее нашла молодую пару, недавно приехавшую в Новосибирск. Не имея особыхнакоплений, ребята искали квартиру попроще и подешевле. Я же уступила им то,что имела, за чисто символическую цену и никогда впоследствии не жалела об этом.Смерть Михаила сделала меня мудрой. Деньги – это еще не все, поняла я…

– Возможно, вы будете здесь счастливыми, такими жесчастливыми, как мы… – Это были мои последние слова.

В голове постепенно созрел четкий план мести. Набравпражский номер Макара и услышав его голос, я сказала:

– Здравствуй, Макар! Это ты убил моего мужа? Впрочем, зачемя спрашиваю? Конечно, ты. Вернее не ты, а твои люди… Ты все-таки сделал это…Сначала ты взорвал мой ресторан, потом устроил бойню на пикнике, затем взорвалмоего мужа… Ты думал, он поедет один, а я останусь дома и со мной ничего неслучится. Ты просчитался: я была рядом и выжила чудом…

Макар молчал.

– Макар, почему ты молчишь? – всхлипнула я. – Скажичто-нибудь. Это был ты?!

– Как ты себя чувствуешь? – надтреснутым голосом спросилМакар.

– Ты хочешь знать, как я себя чувствую? – истеричнорассмеялась я. – А как, по-твоему, может чувствовать себя человек, у которогоотняли все? Мне больно, Макар, очень больно, больно и морально, и физически, иты вскоре почувствуешь эту боль.

Сказав это, я бросила трубку и поехала на один изпромышленных рынков Новосибирска. Этот рынок славился тем, что на нем можнобыло купить все. Излазив рынок вдоль и поперек, я попыталась выяснить, ктопродает взрывчатку, и в конце концов добилась своего. Действовать в одиночку яне решилась и, немного подумав, обратилась за помощью к Савелию. Савелийотнесся к моему предложению скептически и даже попытался отговорить меня отрискованной затеи, но все же, уступив моему натиску, согласился личноприсутствовать на переговорах с торговцем.