– Вы не могли больше выполнять задания райкома и вас исключили из ячейки, а ваше место занял Степан Сазонов?

– Все так и было. Как-то раз на рынке я увидела Степана. Очень удивилась, потому что считала, что он погиб в тот день под завалами. Он тоже меня узнал, подошел. Я спросила у него о монетах, он сказал, что, скорее всего, они остались в крапивинской квартире. Еще сказал, что хотел бы отыскать монеты и передать тому, кто мог бы ими распорядиться должным образом. Ему нужны несколько надежных людей, которые не побоятся ночью залезть на третий этаж и отыскать монеты. Я сообщила о кладе Пархоменко, он приказал Егору и Василию вместе с Сазоновым попробовать отыскать клад.

– Клад они, конечно, не нашли? – ухмыльнулся Зверев.

– Не нашли, но нашли нового товарища!

– Сазонов заменил вас в «Смерче», а спустя какое-то время начались массовые облавы и аресты. Все «смерчевцы» были арестованы…

– И вы до сегодняшнего дня считали, что их всех расстреляли, – подытожил Зверев.

Лиза закончила свой рассказ. Ткаченко положил на колени портфель и с важным видом заявил:

– Ну что же, думаю, теперь пришло время и мне кое-что рассказать. Вам, Елизавета Романовна, возможно, это тоже будет интересно.

– Разумеется, я вас слушаю, – ответила Лиза.

– Во-первых, я хочу поблагодарить всех присутствующих за хорошую работу. Мы долго возились с Сазоновым, он поначалу молчал, а потом выложил всю правду. Только свою правду. Он говорил, что он сын генерала и до войны служил в милиции. Он знал все о настоящем Егоре. При Сазонове были документы с фотографией Егора. Этот негодяй убедительно пытался обвести нас вокруг пальца, но благодаря вашей работе, товарищи, мы сумели вывести его на чистую воду. Сазонова на таможне узнали по фотографии, которую отыскал Вадим Петрович Богданов. Вениамин сумел отыскать Лизу, которая опознала на фото Сазонова и подтвердила догадку, что это именно он является Антипом. Ну а неописуемая догадливость и наблюдательность капитана Зверева, достойные самой высокой похвалы, лично меня просто шокировали. Благодаря тебе, Василич, мы сумели поставить все на свои места и узнали об этом человеке правду. Если бы не вы, ребята, этот гад бы мог легко отделаться. Схлопотал бы «пятнашку» и угодил бы в какой-нибудь лагерь в теплой Мордовии. Или отбывал бы срок где-нибудь под Оренбургом, где тоже не особо холодно. Вполне возможно, что его могли бы спустя какое-то время амнистировать. Но теперь, когда мы знаем настоящее имя преступника, я думаю, он получит сполна.

– И что же вы о нем теперь знаете? – спросил Корнев.

Ткаченко достал из портфеля толстую папку и положил ее на стол.

– Я много поработал за последние сутки и теперь здесь все, что нам на сегодняшнее время известно о Сазонове. Мы давно за ним охотились и вот наконец-то сумели его взять. В криминальном мире после войны он звался Антипом, потому что присвоил себе документы Егора, но в документах тайной полиции Третьего рейха, ГФП, он имел другую кличку – «Spitz». Наверняка это прозвище от финского шпица[37].

Его опознали несколько свидетелей из числа его жертв и двое таких же, как он, изменников Родины. Еще до войны Степан Сазонов был осужден за вооруженный грабеж и, отсидев свое, освободился в апреле сорок пятого. Он возвратился в Псков и поселился у своей тетки, которая проживала на улице Лесной, на том же этаже, где проживал Крапивин и вы, Лиза. Завладев коллекцией, он припрятал ее, а когда гитлеровцы вошли в город, сразу же явился в комендатуру и сообщил, что ненавидит большевиков и готов сотрудничать с новой властью. Сазонов был зачислен в ГФП – тут-то он и стал Шпицем. Ему было поручено собирать сведения о лицах, сочувствующих Советской власти, и он выполнил это поручение на отлично. Встреча с Лизой стала для нашего Шпица настоящим подарком судьбы. Лиза, сама того не ведая, познакомила Степана с Егором и Василием и помогла предателю внедриться в подполье.

Когда по доносу Сазонова подпольщики были схвачены, Шпиц лично расстрелял двух членов своей ячейки «Смерч» – Березу и Сохно. А Василий Малашин, согласившийся сотрудничать с гитлеровцами, по приказу немецкого офицера выпустил целую обойму в Егора Антипова. Со слов Лизы мы знаем, что Егор и Василий были влюблены в нее, а так как девушка выбрала последнего, это стало еще одной причиной, по которой Василий без зазрения совести убил своего лучшего друга.

Малашин, как вам уже известно, после этого был направлен в ягдкоманду «М», орудующую в Себежском районе. Сазонов же продолжал свою службу в ГФП и еще немало поспособствовал разоблачению тех, кто был верен своей стране и вел посильную борьбу с захватчиками, – Ткаченко положил руку на папку. – Здесь все известные нам злодеяния этого мерзавца. Что-то нам уже было известно, а что-то выяснилось в последние сутки. После отступления немецких войск подразделение Сазонова оказалось на территории Германии и уже там было уничтожено. Сам Шпиц бежал в глубь страны, где затерялся среди беженцев.

Но у Сазонова была причина вернуться в Союз. Да-да… та самая коллекция персидских монет, ради которых он и устремился навстречу собственной гибели. В Пскове Сазонов случайно столкнулся с Малашиным. Тот вместе со своим приятелем Лосем выследил Сазонова и привел в банду. Все, что случилось потом, вы уже знаете и без меня. – Ткаченко завязал тесемки и протянул папку Звереву. – «Дело» имеет гриф особой секретности, но я даю его вам для ознакомления. У вас на это ровно два часа, потом я его заберу.

Зверев кивнул и передал «дело» Богданову:

– Мне это без надобности. Пусть Вадик все изучит, а у меня сейчас есть дела поважнее, – Зверев посмотрел на Корнева.

– Я понял, – кивнул подполковник.

Он позвонил дежурному и приказал подать к подъезду автомобиль.

* * *

В окошко светило солнце, с улицы раздавались птичьи трели, а в палате пахло спиртом, едкой микстурой и апельсинами. Антипов лежал на кровати, возле него на табурете сидел подполковник Корнев, облаченный в белый халат, и держал на коленях авоську с кефиром и фруктами. Начальник псковской милиции то и дело запускал пятерню в волосы и нервно откидывал назад густую шевелюру. Зверев, тоже в белом халате, стоял у стены и безучастно смотрел в окно.

– А знаешь, Ефимыч, я ведь верил, что Егор не мог стать предателем. Не так я его воспитывал, не такой у него был характер, – голос генерала дрожал.

– Мы сделали все, что смогли. Вернуть к жизни вашего сына мы не можем, но его имя навсегда останется честным! – заверил генерала Корнев.

– Спасибо… спасибо, Степан. Это даже больше, чем я просил! И ты, Паша… Вы просто… я уже и не знаю, что и сказать.

– А вы и не говорите, – сказал как отрезал Зверев.