Лукас польщенно улыбнулся, встряхнув кудрями, – еще бы, уже второй раз за сегодняшний день его принимали за великого бога, но незаслуженный комплимент принять отказался, скромно ответив:

– Нет, я всего лишь посланец богов, но не того, о ком ты толковал, жрец.

Только теперь Форо сообразил, на кого похож его ночной визитер, а сообразив, разом успокоился окончательно: раз с предложением перекусить к нему пришел сам посланец богов, жрец охотно разделит с ним трапезу. Даже сам Авандус, если пронюхает, возражать или карать хранителя Мануа не станет, не посмеет пойти поперек воли Совета богов. К тому же кушать хотелось просто отчаянно!

– Что ж, воля гостя – закон, – благостно признал жрец, сцепив на животике пальцы, пухлые, как те сардельки из корзины мага. – И во имя высшего призвания готов я нарушить свой пост, разделив с тобою трапезу и беседу.

Щелчком пальцев убрав жалкий ужин Форо, Лукас сноровисто сервировал стол аппетитным содержимым своей корзины. Толстяк неожиданно проворно вскочил со своего кресла и пересел на один из массивных коротконогих табуретов с мягкими подушками на сиденье, предложив магу занять второй.

И под прекрасное вино и вкуснейшую пищу, загодя выпрошенную предусмотрительным Лукасом у самобранки, потекла содержательная застольная беседа. Ведя разговор, мосье убедился в том, что лорд Дрэй говорил правду, толстяк жрец не был дураком, он живо схватывал все то, что счел нужным поведать посланец, задавал резонные вопросы, внимательно выслушивал ответы и снова спрашивал. Карие глазки Форо горели неподдельным интересом, и не только к накрытому столу. Он жаждал знаний не меньше, чем пищи, и ясно понимал, что истина часто совсем не то, что ты хочешь слышать.

Когда на столе остались лишь крошки и косточки, жрец-покровитель Мануа ублаготворенно вздохнул, аккуратно вытирая салфеткой жирные пальцы, и прочувствованно сказал:

– Я верю тебе, посланец, душа моя хочет верить тому, что ты говоришь, ибо болит за народ Дорим-Аверона, но ты требуешь от меня немалого мужества для рискованного деяния.

– Это так, – честно согласился маг, понимая, что время лукавства вышло.

– Я согласен, но ставлю одно условие, – решительно выдохнул Форо, вздрогнув всеми своими телесами.

– Какое? – ничуть не удивился этому вполне человеческому повороту разговора Лукас, ожидавший, что толстяк, до безумия боящийся Авандуса, сейчас начнет вытребовать гарантии собственной безопасности.

– Покажи мне забытый храм, ведь это тебе по силам! Можешь? Я хочу быть первым жрецом, увидевшим его величие! – попросил Форо, пылая искренним религиозным рвением.

– Пойдем. – Вот теперь мосье Д’Агар, редко сталкивающийся с благородством людской натуры, удивился по-настоящему. – Возьми меня за руку.

Жрец, не мешкая, схватился за рукав камзола мага. Лукас нажал на перстень, и вот уже посетители вступили в подземный храм драконов.

– Вот оно, святилище бога, которому я всегда служил, которого искал в своем сердце и душе, бога радости и жизни, – взирая на яркие фрески храма, улыбнулся толстяк. В глазах его стояли слезы. – Спасибо тебе, Дориман, за эту милость, за то, что я сподобился дожить до этого великого дня! Спасибо и тебе, посланец богов, за это диво! Если мне суждено завтра погибнуть, я умру счастливым!

– Не надо, – вежливо попросил Лукас. – Ваша смерть, жрец-покровитель, не вписывается в наши планы, да и его, я думаю, тоже. – Маг кивнул в сторону улыбающегося Доримана.

Кажется, Дориман кивнул, по храму снова, как давеча, пронесся легкий ветерок, огладивший лысину Форо, и жрец расплакался, как ребенок, наконец вернувшийся домой.

Оставив Шарля ворочаться с боку на бок по бесконечной постели, переваривая ворох умопомрачительной информации, Элька нажала на перстень и перенеслась в уже знакомый ей маленький зал, где хранилось волшебное Зеркало Истинного Зрения – тот самый предмет, который команда планировала с толком использовать в завтрашнем представлении.

Зеркало стояло на том же самом месте в центре зала, где оставили его днем Элька и король. Под наброшенной на него легкой тканью поверхность светилась бледно-желтым светом, словно отражая солнечные лучики, заботливо припасенные за день. Подойдя ближе, Элька бережно положила руку на неожиданно холодную, словно замороженную ночной тишиной оправу и прошептала: «Я тебя забираю нам в помощь! Не возражаешь?» Поскольку зеркало не ответило, девушка вновь нажала на перстень, переносясь домой вместе с «реквизитом» .

Реальность мигнула, и вот уже Элька вместе с зеркалом оказалась на ковре в зале, как раз между столом совещаний и позади кресел, стоящих перед зеркалом наблюдений. Их сейчас занимала мирно беседующая парочка: Макс и заметно подобревший Рэнд в ослепительно-желтом банном халате, делавшем его похожим на большого цыпленка. Вымытый начисто, высохший пушистый крыс восседал на плече хозяина. Вор потягивал из огромного кубка с фривольной чеканкой горячее пряное вино и блаженно жмурился от удовольствия. На столике перед ними лежала самобранка. Похоже, не дожидаясь компании, парни решили перекусить по-настоящему и перетащили скатерку «ближе к телу» .

– Привет, мальчики! – радостно провозгласила Элька. – Заждались? Классный халатик, Рэнд!

– Милая, пока ты Шарлю голову философскими лекциями дурила, я едва не заснул, и точно бы заснул, если б не хотел так есть, – оборачиваясь, чистосердечно ответил Фин. – Умеешь ты капать на мозги, подруга! Талант! Только мне пословиц не читай никогда, пожалуйста!

– А по-моему, Элька очень интересно рассказывала, – возразил Макс.

– Какая теперь разница, – отмахнулся вор, с горящим любопытством взором изучая доставленное девушкой зеркало, – давай лучше посмотрим на то, что она притащила. Интересно же, во всяком случае, поинтереснее целительства Мирей и болтовни Лукаса с Форо.

– Верно! Такое загадочное устройство! – охотно согласился Шпильман, от всей души жалея, что магические приборы нельзя разобрать и посмотреть, что внутри.

– Ладно, так и быть, любуйтесь, – смилостивилась девушка и, сдернув покров с удивительного зеркала, тактично отошла в сторонку, надеясь всей душой, что, если будет что интересное, парни проявят великодушие и позовут ее посмотреть.

Рэнд оставил крыса наслаждаться простором кресла и куском ветчины в одиночестве и встал. Мужчины приблизились к зеркалу. Первым со стороны, предназначенной для явления своего истинного облика, быстро глянул вор, присвистнул, пожал плечами, поправил шевелюру и разочарованно отвернулся, заявив:

– Я и так знал, что я бесподобный красавец. Может, вторая сторона что занятное покажет?

Тут же на себя полез смотреть Макс. Встал напротив зеркальной поверхности, задумчиво погладил оправу, перевел взгляд на отражение и разочарованно вздохнул:

– Я тоже вижу только свое обычное отражение.

– Ну не всем же есть что скрывать, – утешила парней Элька.