– Да я о них уже и не думаю. Они теперь сами приходят. Я-то считал – перестану бояться, и все пройдет.

– И? – напрягся Сергей.

– Ничего. Все равно приходят.

Наступила тишина. Каждый думал о своем. У Кати в голове все спуталось – она-то думала, что все это глупые сказки, а теперь выходит, что нет. И самое страшное, что теперь во все это она втянута. Сергей придумывал, у кого бы еще спросить совета. Алексей ни о чем не думал. Ему было хорошо оттого, что здесь-то уж наверняка никто не появится и можно спокойно отдохнуть.

Катя на улицу выходить отказалась – ей было не по себе. В ее голове никак не укладывалось, что ночные приключения – явь.

«Зачем отец во все это полез?» – морщась, думала Катя.

Хлопнула входная дверь. Катя вздрогнула. Чего она испугалась? Папа ведь говорил – все зависит от того, боишься ты или не боишься. Она не боится, она знает всему этому объяснение. Катя попыталась придумать что-нибудь убедительное, но у нее ничего не получилось.

Она ушла в комнату, взяла книгу. Дюма. «Графиня де Монсоро». Вот хорошо жили – никаких тебе привидений, никаких глупостей. Шпаги, прекрасные дамы, дуэли – и все. Понятно, четко. Никто никуда не летает, никто никого не ест. А собак там вообще нет.

Что-то заставило Катю поднять глаза от книги. В окне стояла девушка. Ее светлые глаза бессмысленно смотрели куда-то в угол.

«Смерть, – раздались слова в голове Кати, – это так глупо. Вы в нее верите, а ее нет».

Девушка качнулась в окне как от ветра. На улице стало стремительно темнеть, опять начинался дождь.

«Это она?» – испуганно подумала девочка, но странная гостья никак не отреагировала на этот вопрос.

«Один он не справится, – голос в Катиной голове то приближался, то удалялся. – Он сильный, но не знает, с чем столкнулся. Ты сможешь помочь».

Девушка заколебалась, с ее губ сорвался слабый стон.

«В жизни надо так мало, – ее голос стал тише, – но понимаем мы это слишком поздно».

Ветер бросил в стекло пригоршню дождевых капель. Вода смыла изображение девушки со стекла.

Катя еще какое-то время просидела, тупо уставясь в окно.

«Я-то чем могу помочь?» – запоздало спросила девочка.

Но вот она отбросила книгу в сторону и встала.

Бакс спал, повиснув на поводке, задними ногами касаясь пола. Время от времени он сучил передними лапами и вздрагивал. Наверное, во сне ему снилось, что он за кем-то гонится.

Катя сдернула поводок с дверной ручки. Собака тут же встрепенулась, и квартира потонула в ее истошном гавканье.

Девочка накинула куртку и решительно распахнула входную дверь.

Когда Антон вернулся домой, его еще била легкая дрожь. Руки помнили тяжесть собачьего тела. Он осмотрел себя в зеркале.

«Надо спрятать куда-нибудь рубашку и замыть ссадины, – решил он и прошел в свою комнату. – Сейчас я быстренько все сделаю и добегу до Дома журналиста».

Комната встретила его привычным полумраком и неожиданным холодом.

«Ну вот! – поморщился Антон. – Окно забыл закрыть, теперь жди, когда комната нагреется».

Со света глаза не сразу привыкали к темноте. Он дошел уже до середины комнаты, когда увидел, что за столом кто-то сидит.

– Отец, ты чего здесь? – неуверенно спросил Антон.

Отец? Как он здесь появился? Они не живут вместе.

Человек за столом не пошевелился. Антон сделал несколько робких шагов вперед. Перед незнакомцем на столе лежал ватманский лист с начатым рисунком… Быстрыми штрихами мужчина что-то дорисовывал. Антон как завороженный, не отрываясь, смотрел на легкие движения карандаша. Его прежний рисунок изменился. У замка появились новые башни, он оказался стоящим на обрыве, у подножия скалы приютилось несколько жалких домишек. Из-за темных туч пробивались лучи солнца. А перед замком, на переднем плане рисунка, стоял высокий человек. Одну руку он выбросил вперед, вторую заложил за спину. Голова чуть запрокинута назад, длинные волосы разметаны ветром. Глаза у человека были живые. Не просто нарисованный зрачок, ресницы, веко. Этот глаз смотрел на Антона. Карандаш ловко сновал, заканчивая человеческую фигуру. Подрисовывал тень стоящим рядом деревьям, затемнял черноту скал.

Тени у человека не было.

Карандаш выпал из замерших пальцев, скрипнул стул.

– Похож?

Незнакомец повернулся, и на Антона глянули те же самые пронзительные глаза, тонкие губы расплылись в усмешке. Перед Антоном сидел человек, нарисованный на картинке.

– Бу, – расхохотался Дракула. – Страшно? Антон попятился и, споткнувшись о кровать, упал на нее.

– Можно верить, можно и не верить, – Дракула вместе с креслом повернулся к Антону. – Но то, что есть, оно есть. Ты и сам это знаешь.

Антон механически кивнул.

– Мы есть. И от нас никуда не денешься. Неважно, как это называется – барабашка, вампир или вурдалак. Как назовешь, тот образ и примет. Есть человеческий страх. Ведь тебе сейчас страшно.

Дракула резко наклонился вперед.

«Страшно?» Антон как-то еще не успел подумать об этом. Но когда близко от себя увидел искаженное ненавистью лицо, ему стало страшно.

– Вот видишь – страшно. А чего бояться? Очевидного бояться не имеет смысла, а того, чего нет, тем более нечего бояться. Так?

Дракула на кресле подкатился ближе к Антону, который по-тихому пытался улизнуть из комнаты.

– Короче, пацан. – Дракула переплел пальцы, выгнул их ладонями вперед, хрустнул суставами. – Ты мне мешаешь. Вы мне вообще все мешаете. Мелюзге нужно дома сидеть, а не соваться туда, куда не следует. Нам нужен твой кореш, а ты расслабься и сиди на койке. Мне не резон устраивать здесь заварушку.

Дракула дернул Антона к себе, провел пальцами по заляпанной грязью рубашке.

– Вы слишком хрупкие создания, люди. Вы ломаетесь на пустом месте.

Дракула облизал окровавленные пальцы.

– Так что сиди и не высовывайся. Ты понял, что нужно делать, если к тебе придет твой кореш?

– Понял, – как во сне опять кивнул головой Антон.

– Понял? – с сомнением посмотрел на него вампир. – Ты смертен – запомни это!

И Дракула исчез, только за окном неожиданно резко завыла собака.

На подгибающихся ногах Антон добрел до стола, вгляделся в сгущающийся сумрак. Потом его взгляд упал на ватманский лист. С рисунка на него смотрели живые глаза вампира.

– Вот черт, – шепотом выругался Антон и сдернул лист со стола. Затем он скомкал его и стал искать, куда бы засунуть неприятную картинку.

За окном опять взвыла собака. Антон ударил по клавише магнитофона. Тишину комнаты разрезал грохот музыки. Сначала ему показалось, что звучит сплошная какофония, но вот он стал разбирать знакомый мотив, и накрепко сжатый комок внутри него стал медленно раскрываться.