— Где Белла, Доквейлер? — спросил он. — Говори давай, или живым до больницы не доедешь.

— Гарри, — сказал Вальдес, — встаньте и выйдите во двор.

Босх не обратил на него внимания. Наклонившись еще ниже, он сказал Доквейлеру в ухо:

— Говори, где она.

— Пошел… ты, — выдавил Доквейлер между глотками воздуха. — Если скажу, для меня ничего не изменится. Но ты знай… это ты ее подвел.

Он сумел сложить губы в подобие улыбки. Гарри потянулся к пулевому отверстию у него в спине.

— Босх! — крикнул Вальдес. — На выход! Это приказ!

С трудом поднявшись на ноги, шеф шагнул вперед, чтобы при необходимости оттащить Гарри от Доквейлера. Босх поднял глаза, потом выпрямился во весь рост. Какое-то время они с шефом смотрели друг на друга. Наконец Гарри нарушил молчание.

— Я знаю, Белла здесь, — сказал он.

Босх знал, что время поджимает: вскоре на место приедут люди из ОВР управления шерифа, после чего всех сан-фернандовских копов разведут по разным углам. Пока парамедики спасали Доквейлеру жизнь и укладывали его на каталку, Гарри, вооружившись мощным фонариком, который нашел в одном из ящиков, отправился за дом, к склону Хаскелл-Каньон-Уош.

Он прошагал уже ярдов сорок, когда его окликнули. Обернувшись, Босх увидел, что вдогонку за ним бежит Систо.

— Ты куда? — спросил он.

— Хочу обыскать овраг, — ответил Босх.

— Думаешь, Белла там? Я помогу.

— А как же Доквейлер? Кто поедет с ним больницу?

— Наверное, капитан. Но чисто для галочки. Доквейлер никуда не денется. Я слышал разговор санитаров. Похоже, пуля перебила позвоночник.

Босх задумался, но лишь на мгновение. Мысль о том, что Доквейлер, если выживет, проведет остаток жизни в инвалидном кресле, не пробудила в нем никакого сочувствия. После того, что он сделал со своими жертвами — включая Беллу, хоть Босх и не знал, что с ней стало, — о сострадании не могло быть и речи.

— Ладно. Но нужно спешить, — сказал он. — Как только приедут парни шерифа, я окажусь вне игры. Да и все остальные тоже.

— Тогда командуй. Что мне делать?

Босх полез в карман за фонариком — тем, что подобрал на лужайке. Включил его и бросил Систо:

— Иди в одну сторону, а я пойду в другую.

— Думаешь, она привязана к дереву или что-то в этом роде?

— Может быть. Как знать? Просто надеюсь, что она еще жива. Спустимся, разойдемся и поищем.

— Так точно.

И они продолжили спускаться по склону. Овраг был довольно большой, но в нем ничего не строили из-за угрозы затопления. Повсюду были предупреждения «Прогулки запрещены», чтобы детишки не бегали сюда играть. Босх понимал, что во время грозы этот овраг мигом превращается в бурную реку.

Наконец склон стал пологим, а земля мягкой. Босх заметил тропинку, а на ней — что-то вроде колеи шириной дюймов шесть, а глубиной дюйма три. Колея шла до самого ручья на дне оврага. Прежде чем разойтись с Систо, Босх присел, посветил на землю и увидел отпечатки протектора.

Подняв фонарик, Босх направил его на тропинку, потом на ручей — мелкий и совершенно прозрачный. Кое-где на дне виднелся серый песок, в других местах — довольно большие осколки серого камня. Края осколков были ровные, блестящие, и Босх все понял. На дне ручья лежал бетон — застывший, а потом раздробленный. Строительный мусор.

— Гарри, ну мы будем ее искать или как? — спросил Систо.

— Погоди секунду, — ответил Босх. — Стой, где стоишь.

Выключив фонарик, Босх задержался у воды, обдумывая все, что узнал и увидел. Бетонная крошка. Оружие и припасы. Тачка и тележка, украденные из департамента общественных работ. Горячая еда на пассажирском сиденье. Наконец он понял, зачем Доквейлер склонился над кузовом грузовичка, когда у шефа зазвонил телефон.

— Он что-то строил, — сказал Босх. — А мусор отвозил сюда на тачке и сбрасывал в ручей.

— Ну хорошо, — кивнул Систо. — И что все это значит?

— Это значит, что мы ищем не там, где надо, — объяснил Босх.

Рывком выпрямившись, он включил фонарик, повернулся и посветил на склон, ведущий к дому Доквейлера. В кухонных окнах до сих пор горел свет.

— Я ошибся, — сказал Босх. — Нужно возвращаться.

— Чего? — не понял Систо. — Я думал, мы…

Он осекся и побежал вслед за Босхом. Тот уже мчался вверх по склону.

Возле дома Босх выдохся и перешел на быстрый шаг. В окнах пристройки маячили силуэты в костюмах: на место прибыли люди шерифа. Возможно, среди них были и следователи ОВР, но Босх решил, что сейчас не время это выяснять. Рядом с «костюмами» жестикулировал Вальдес — должно быть, показывал и рассказывал, как было дело.

Босх свернул за угол и оказался на лужайке.

Перед домом стояли две патрульные машины и одна служебная. Все новоприбывшие, похоже, ушли внутрь. Босх направился прямиком к грузовичку Доквейлера и схватился за транспортировочную тележку. Когда пришло время опускать ее на землю, подоспел Систо, и очень кстати: тележка оказалась довольно тяжелой.

— Гарри, для чего нам тележка? — спросил Систо.

— Нужно вывезти ящики из гаража.

— Зачем? Что в них?

— Не в них, а под ними.

Босх покатил тележку к гаражу.

— Доквейлер собирался достать ее, чтобы передвинуть ящики, — объяснил он.

— С какой стати? — спросил Систо.

— С такой, что в машине у него была горячая еда и ее нужно было съесть, пока не остынет.

— Гарри, я не догоняю…

— Ничего страшного. Просто таскай ящики.

Босх набросился на первый штабель. Закатил тележку под нижний ящик, наклонив ручку на себя, выкатил тележку из гаража, опустил ящики на лужайку и тут же вернулся за следующим штабелем. Систо работал вручную: брал по два-три ящика зараз и выносил их к грузовичку.

Через пять минут в рядах припасов образовалось некое подобие широкого коридора. Из-под ящиков выглянул край резинового коврика — такие подкладывают на пол гаража, чтобы собирать капающее из машины масло. Выкатив еще несколько штабелей, Босх нагнулся и отбросил коврик в сторону.

Под ним обнаружилась круглая металлическая крышка люка заподлицо с бетонным полом. На ней был штамп города Сан-Фернандо. Гарри присел, запустил два пальца в отверстия для воздуха и попробовал поднять крышку, но та оказалась слишком тяжелой. Босх оглянулся на Систо:

— Помоги.

— Минутку, Гарри, — сказал Систо.

Он исчез из поля зрения и через несколько секунд вернулся с длинной железкой. Один конец ее был загнут в крюк, а другой приспособлен под рукоятку.