Суно догадывался, какому. Тому самому, которое служит Лорме и успело удрать, пока эмиссары Ложи разбирались с вурваной и амуши. Видимо, Чавдо сел в одну из колясок, стоявших во дворе под навесом, – и прямиком к нужным людям. Просчитал, что может произойти дальше, и принял меры на случай, если ожерелье у его госпожи отнимут.

Рельсы пострадали во всех направлениях, на участках протяженностью около шаба: амулетчики разбойничьих гильдий свое дело знали. Выходы из Сакханды наверняка перекрыты, и теперь наймиты Лормы будут искать тех, кто совершил нападение на вурвану.

Хевсойм данг Бровальд, потрепанный, но знающий себе цену господин, приехавший в этот воровской город по хлопотному частному делу, стоял перед зданием вокзала в пока еще не слишком густой толпе несостоявшихся пассажиров. Люди были обескуражены и рассержены, собирались требовать назад деньги за купленные загодя билеты – но это позже, когда солнце, заливающее площадь слепящим сиянием, поднимется выше, и важные вокзальные чиновники с официальными бляхами на тюрбанах выпьют свой утренний чай.

Ветра не было, поэтому и хонкусов не было. И амуши нигде не видно, но те наверняка ошивались поблизости. Замаскировались, понимая, что имеют дело с сильным «ущербным магом». В иных случаях платок или тюрбан с матхавой куда надежней чар личины.

Раздраженно тыча тростью в пыль и понося все на свете – а что еще оставалось господину Бровальду? – Орвехт подумал, что самое трудное у них с Зомаром впереди.

Под крыльцо чайной Дирвена привело естественное желание увидеть сволочную рожу Эдмара и услышать, как тот будет о нем злословить.

Каким образом ему удалось ускользнуть ради этого от своей охраны – отдельная история. На то он и первый амулетчик. Пусть и бывший. Ха, дохлый чворк им всем, бывших первых амулетчиков не бывает!

Обгоняя прохожих – надо поскорее оказаться там, где он, по мнению окружающих, якобы находился в течение последнего часа, – Дирвен изнывал от гремучей смеси гордости и жестокой обиды.

Гордился он понятно чем: обставил самого Тейзурга. Тот его присутствия не заметил, потому что Дирвен Кориц с амулетом «Маскарадный кубик» одурачит хоть древнего мага, хоть даже целую толпу архимагов. Короче, Дирвен Кориц – это сила!

И все равно результат этой вылазки болезненно уязвил его самолюбие: подлец Эдмар на его счет ни слова не обронил. Вообще о нем не вспомнил.

Такого он не ожидал. Он-то думал, что недруг теперь только о нем и говорит, всяко злословит, и хотел узнать, что именно тот говорит, – нестерпимое любопытство так и разбирало. Ага, вот и узнал! Полнейшее безразличие, о тебе попросту забыли.

Оскорбленный этим выводом Дирвен не сразу осмыслил случайно полученную информацию: в доме у Эдмара живет какая-то девчонка, ее мать он убил, и она об этом ничего не знает, и к этому вроде бы имеет отношение Рогатая Госпожа. Сволочизм полнейший.

Если он расскажет девчонке правду, это ведь будет доброе дело? Милосердная тогда его простит… Дирвен тут же ощутил прилив досады, даже зубами скрипнул: ну вот, опять подумал о своей корысти, а как раз этого нельзя, иначе проклятие не снимется.

Но с другой стороны, ему и впрямь хочется покончить с обманом и защитить справедливость, негодование по поводу этой истории он испытывает самое искреннее… Тогда, может, и сработает?

Зинта из-за убийства не возмущалась, но Тейзург вполне мог ее околдовать, а Суно Орвехт в отъезде, и заступиться некому. Что ж, зато есть Дирвен Кориц. Он и с мерзавцем поквитается, и благое дело сделает – разве нельзя то и другое совместить? Все логично… Интересно только, почему учитель Орвехт в последнем разговоре намекал, что у него неважно обстоит с логикой парадоксов?

Господин Бровальд купил место в караване до Чегожи – маленького княжества к северо-западу от Сакханды. Поезда туда не ходят, зато оттуда рукой подать до Флиды – сопредельной страны под протекторатом Ларвезы. Но это невезучего наследника не интересовало: по легенде он направлялся в Пчеват, пограничный мадрийский город, где якобы видели в последний раз его пропавшую сестрицу.

Флида богата хлопковыми и шелковичными плантациями, а в Чегоже только скудные пастбища, поэтому на последнюю Ларвеза не позарилась – Ложе это не принесло бы ничего, кроме лишних расходов. Чегожский князь давал пристанище разбойничьим шайкам, тем и кормился, а свободные от предрассудков мадрийские купцы поставляли туда продовольствие.

Рискованный путь, но выбирать не из чего. С хозяином каравана небогатый господин Бровальд сторговался, сдав ему в аренду на время путешествия своего слугу. Зомар, не выходя из образа, ругал «скупого ишака», но шепотком и с оглядкой, не переигрывая: привлекать к себе лишнее внимание не стоило.

Нашелся и другой народ, торопившийся в Пчеват, до которого от Чегожи всего-то день пути: четверо жителей Мадры и двое ларвезийских подданных.

Один из ларвезийцев был курьером-амулетчиком со срочной посылкой. Сокровенный Круг наделил Орвехта чрезвычайным полномочием забирать в свое распоряжение любого амулетчика Ложи, ежели таковой подвернется. При необходимости на этого парня можно рассчитывать, причем без ущерба для его собственного задания: посылку недолго закинуть в волшебную кладовую, откуда ее заберут коллеги в алендийской резиденции. Гм, если только содержимому не противопоказан такой способ доставки… Но курьеров на этот счет обычно предупреждают, хотя волшебные кладовки – редкое удовольствие, доступное лишь архимагам с их заемным могуществом да кое-кому из «ущербных».

Другое дело, что при таком повороте придется раскрыться, а Орвехт предпочел бы пока не вылезать из шкуры Хевсойма данг Бровальда.

Второй ларвезиец оказался отставным военным. Продувная бестия, судя по физиономии.

Среди местных попутчиков в первую очередь вызывал подозрения парень в матхаве – почтительный сын, спешивший домой к родителям. Что он прячет под своей линялой тряпкой, юношескую красу или отвратную нелюдскую рожу, поди разбери. Глаза серо-карие, вполне человеческие, однако у амуши и такие изредка встречаются, хотя чаще глаза у них по-птичьи круглые. Ребенок, который родится от соития мужчины или женщины с амуши противоположного пола, тоже будет самый настоящий амуши, но с такими чертами внешности, которые позволят ему втираться к людям и вводить их в заблуждение – не враз поймешь, что за тварь перед тобой. На руках у юнца ногти (у чистокровного были бы когти), но это тоже еще ни о чем не говорит. Однако пальцы слишком тонки и узловаты…

Сакхандийский торговец, у которого в Пчевате срывалась сделка, на первый взгляд внушал доверие. Сразу видно, что это представитель не волшебного народца, а самой что ни на есть человеческой разновидности «жлоб загребущий, лучше всех знающий, как должны жить окружающие, и объясняющий им это без устали». Правда, нет никаких гарантий, что эту почтенную личность не подкупили.

Муж и жена из Пчевата, гостившие в мадрийской столице у родственников. Женщина была беременна, поэтому вместо платка с матхавой носила усхайбу – длинный балахон с капюшоном и вуалью, сплетенной из конского волоса, это одеяние защищало ее и плод от сглаза. Рукава свисали до колен, скрывая кисти рук. С изнанки на темно-коричневую усхайбу были нашиты лоскуты с оберегами – снаружи виднелись стежки. Молодой муж, в отличие от несимпатичного торговца, производил благоприятное впечатление: парень славный, серьезный, заботливый, разве что чересчур нервный – да оно и понятно, жене предстояло разрешиться от бремени самое большее через месяц. Суно, впрочем, не сбрасывал со счета возможность того, что под усхайбой прячется нечто, мало похожее на беременную даму. Впечатления – это, знаете ли, всего лишь впечатления.