Деятельность анархистов, как хорошо известных, так и малоизвестных, поражает прежде всего страстной ненавистью к несправедливости, к тирании во всех ее формах и проникновенными предупреждениями об опасностях сосредоточения власти, как экономической, так и политической, в одних руках. Анархисты были одними из первых и наиболее последовательных противников тоталитаризма, как левого, как и правого, ознаменовавшегося ростом полицейского государства, порабощением личности, дегуманизацией труда и вульгаризацией языка и культуры – короче говоря, тем, что Герберт Спенсер описал столетие назад как «грядущее рабство»[461].

Аврич также отмечает, что все анархисты, деятельность которых он изучал, «вели интересную жизнь и были наделены замечательными человеческими качествами». Он упоминает Ачарию в связи с его «соратниками» во время работы в Америке, и оценка Аврича анархистов в целом в полной мере относится и к Ачарии. Жизнь Ачарии была действительно интересной, наполненной риском, лишениями и политическим пылом. Свои убеждения он привез с собой в Бомбей и активно пропагандировал их.

В Мумбаи Ачария всегда упоминается как «коммунист». Индийский историк Индира Чоудхури даже Магду назвала коммунисткой: «Нахман, коммунистка, была гражданкой Индии по мужу и провела в Индии более двух десятилетий»[462]. Она ошибается дважды. В 1947 году, о котором пишет Чоудхури, Магда прожила в Индии всего одиннадцать лет. Коммунистка? Бедная Магда! Она была бы в ужасе! С ее высокоразвитым религиозным чувством и склонностью к антропософии, со знанием того, что Советы сделали с ее страной, ее друзьями и ее семьей, она в своих письмах не стеснялась в выражениях по поводу большевиков. Правда, в 1920 году в Ташкенте Ачария был одним из основателей Коммунистической партии Индии. Однако его идеологические и нравственные разногласия с товарищами привели к тому, что он быстро (через месяц после основания партии) отмежевался и от партии, и от них. Ярлык «коммунист» просто неприменим ни к нему, ни к его жене.

Конечно, во время Второй мировой войны большинство представителей свободомыслящего мира было на стороне союзников и, следовательно, на стороне Сталина и против Гитлера (хотя Индия была так далеко от зверств нацистов, что среди индийских реформаторов появились приверженцы фашизма; даже Ганди смотрел в этом направлении, а Субхас Чандра Бос, видный индийский националист, открыто сочувствовал фашизму). Выбор между Сталиным и Гитлером был выбором из двух зол (Магда и Ачария испытали это на себе). Почему Индия в послевоенные годы обратилась к Советскому Союзу, а не к Западу – вопрос сложный.

Тем не менее Индия оставалась частью свободного мира, и те же газеты и журналы, в которых публиковались статьи о Советском Союзе, публиковали и Ачарию. Он выпустил краткую автобиографию, в которой освещались его молодые годы, отданные борьбе за национальное освобождение Индии. Кроме того, вскоре после прибытия в Бомбей Ачария получил должность ученого секретаря в Институте индийской социологии (позже институт стал называться Либертарный социалистический институт). Хотя сфера влияния института была невелика, должность в его руководстве на некоторое время дала Ачарии свободу действий в смысле распространения своих взглядов. Он поддерживал связи с международной организацией «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ), получал их публикации для распространения, в частности от американского активиста ИРМ Николаса Стилинка[463], и публиковал свои работы за границей в различных анархистских периодических изданиях (таких как «Tierra у Libertad» в Мексике, «Contre Courant» и «L’EnDehors» в Париже). В середине 1940-х Ачария и его коллега-анархист Альберт Мельцер (находившийся в Лондоне) руководили международным комитетом политзаключенных в азиатских странах. Этот проект был прекращен после смерти Ачарии, поскольку, как отметил Мельцер, Ачария был его двигателем.

Публикации Ачарии четко демонстрируют политические взгляды, с которыми он вернулся в Индию и которых придерживался до конца жизни[464]. В своей автобиографии «Воспоминания индийского революционера», написанной по просьбе Магды, Ачария говорит о своей революционной деятельности с 1907 по 1912 год (на этом, к сожалению, автобиография заканчивается). Он с юмором описывает авантюры молодого индийца, приехавшего в Европу с пылким сердцем и ворохом непереваренных идей в голове. От желания разжигать костер революции или применять любые другие насильственные меры в борьбе за справедливость Ачарию вылечил российский опыт – включая циничное поведение его индийских товарищей и в особенности большевистские методы действий Коммунистического интернационала в Средней Азии, свидетелем которых он стал.

В Бомбее он занялся пропагандой идей анархизма – единственной, по его мнению, идеологии, которая могла привести к упразднению государства и возникновению истинного социализма. В своей брошюре «Как долго выживет капитализм?», опубликованной чикагской группой «Свободное общество» в 1951 году, Ачария настаивает на том, что советская версия социализма в действительности есть государственный капитализм, прикрывающийся циничными обещаниями свободы[465]. В статье для газеты «Times of India» он называет большевизм диктатурой, критикуя все современные ему демократии:

Демократия в понимании политически мыслящих людей представляет собой смесь фашизма и большевизма, являясь прикрытием для обоих. Будучи смесью, она не может быть стабильной и неизбежно распадается на составляющие ее элементы. Даже если большевизм будет уничтожен в России, большевистская угроза сохранится[466].

Идеи реорганизации общества привели Ачарию к мысли о создании рабочих союзов, свободно объединяющихся в федерацию равных членов, без какого-либо контролирующего органа или иерархии. Это и было целью Либертарного социалистического института в Бомбее.

Преданность Магды мужу и в то же время ее аполитичность были отмечены еще в официальной переписке Британской разведывательной службы, но все же неясно, в какой степени Магда разделяла политические взгляды Ачарии и насколько они ее интересовали. Она не оставила письменных свидетельств о своих политических взглядах. Политические изменения в России, как видно из ее писем Юлии Оболенской, ее не радовали. О чем свидетельствуют ее произведения? Вот что говорит лама Анагарика Говинда (который будет более подробно представлен в следующей главе) о работах Магды:

Ее любовь и чуткость к бедным имеют два источника: один основан на ее идеале простоты и сочувствия; другой – на том, что она сама в своей жизни не раз разделяла их тревоги и невзгоды. Поэтому ее сочувствие к бедным не несет оттенка снисходительности, типичного для интеллектуалов или возмущенно-громогласных социальных реформаторов, которые видят бедность только в обличии грязи, преступности и безобразия. Она занимается не социальными проблемами, а человеком, и то, что она обнаруживает, гораздо важнее, чем отвратительные виды трущоб: это достоинство, присутствующее даже в самых бедных, героизм выносливости, бодрость, молчаливая трагедия смело принятой судьбы. Способность отыскать эти человеческие ценности у бедных, безусловно, важнее, чем создание – с самыми лучшими намерениями – массовых движений, в которых