Я обвел толпу мутным взглядом. Эмми сдержала слово, не пришла. Хорошо. А Шиан осторожно увлек меня прочь. Мелькнула мысль об оставленном в коробе кинжале. Он улетел куда-то под тело белобрысого. Вернется Эйш – будут проблемы. Потом… Это – потом. А сейчас дойти до своего чулана, рухнуть и лежать, восстанавливая дыхание. Лайза подхватила под вторую руку, справедливо рассудив, что вот-вот упаду. Остальные рабы так и шли за нами. Никто не вмешивался, все молчали. Будто уже похоронили. Не дождетесь!

Кто-то накинул на плечи свой плащ. Я попытался укутаться в него, но пальцы не слушались.

– Давай я. – Лайза поправила ткань, затянула застежку. – Еще немного, мальчик.

Я не видел, куда шел. Холодный пот катился градом. Тело горело, несмотря на холод. Но надо было дойти. Эта мысль билась в голове, и я делал шаг за шагом, пока не наткнулся на дверь кухоньки.

– Пошли все вон! Представление окончено! – раздался рык Шиана. – У вас что, работы нет?

А Лайза помогла мне не упасть через порожек. Я на ощупь отыскал дверь в чуланчик, толкнул.

– Эри! – раздался безумный вскрик, и поддержка Лайзы сменилась на теплые объятия.

– Голубушка, вы бы так не рисковали, – с укором говорила Лайза. – Ну, чего ревете-то? Жив ваш приятель. Его и лопатой не добьешь. Сейчас я воды согрею, мальчик, хоть вымоешься.

А меня трясло так, что казалось, душа вот-вот расстанется с телом. Даже лицо Эмми выглядело размытым пятном.

– Эрвинг, милый, – шептала она, помогая мне сесть. – Потерпи. О, боги-покровители! Кровь-то откуда?

– Кинжал.

Губы шевельнулись почти беззвучно. Вот будет смешно, если, выжив после такой пытки, я умру от пневмонии. Тихо рассмеялся. Эмми испуганно замерла.

– Не… бойся.

Она обняла меня за шею, прижалась, наверняка пачкая платье, и разрыдалась. Я попытался обнять ее в ответ, но тело не слушалось.

– Готово, – вернулась Лайза. – Идем, мальчик, я помогу. А вы оставайтесь тут, лери. Не нужно, чтобы вас кто-то видел.

Эмми не хотела меня отпускать. А мне было бы легче, если бы она ушла. Тогда можно было бы на мгновение оказаться слабым. Но не при ней! Поэтому, сцепив зубы, я добрался до крохотной комнатушки, в которую Лайза каким-то образом втащила корыто. От воды шел пар.

– Давай помогу раздеться, – предложила она.

Я дернулся, а Лайза рассмеялась:

– Ты что, мальчик? Думаешь, я мужиков голых не видала? Не шевелись, упадешь ведь.

И принялась бойко стаскивать с меня рубашку и штаны. Остатки рубашки, что уж там.

– Я так испугалась, – приговаривала она, усаживая меня в корыто. – Чуть дышать не перестала. И что тебе этот тип сделал?

– Увидел… то, что не должен был, – ответил я.

– Понятно. – Лайза поджала губы. – Не рисковали бы вы, а? Замужем ведь она. Проблемы будут.

– Они уже есть.

– И то верно.

– Я не допущу, чтобы это как-то задело Эмми.

Лайза мне не поверила. Только помогала оттереть разводы земли. Вода сразу стала черной, а в тело будто вонзились иглы.

– Царапина не сильно глубокая, – приговаривала она. – А вот пальцы синие прямо. Надо сказать лери Амелинде, чтобы помогла. Ты сам-то как, мальчик?

– Жив.

Вот и все, что я мог сказать. Жив, только ощущал себя наполовину мертвым. Ничего, это пройдет. Прошло же после казни. Сейчас это было хотя бы не так унизительно. Страшно, не более того.

– Поищу тебе одежонку какую, – приговаривала Лайза. – А пока вон кутайся в полотенце. Все равно лечить.

Опять Эмми тратить на меня магию. Слишком дорого я ей обхожусь. Надо поговорить с ней, убедиться, что она не пострадает. Лучше я буду держаться подальше, чем причиню ей вред. Обратно до чулана я уже дотащился сам. Эмми тут же перехватила, помогла лечь, и пришло долгожданное тепло. Оно разливалось по коже, возвращало чувствительность в руки и ноги, наполняло тело жизнью. Стало чуть легче дышать. Я уплывал в вязком тумане. Хотелось спать.

– Эри, не засыпай, – просила Амелинда. – Еще немного, пока я не закончу.

И снова призывала магию. Почувствовал, как перевязала плечо. Подумал еще, что надо отыскать подарок Ниты. Должен быть где-то здесь.

– Все, можно отдохнуть. – Эмми коснулась моего лба. – Лайза! Иди сюда, надо заварить травы.

Дальнейшее я уже не слышал. Проснулся только, когда Эмми пыталась напоить меня отваром, и снова ускользнул в вязкое марево беспамятства. В нем все смешалось: король Осмонд, который сурово грозил пальцем. Леонард Эйш, играющий тонким кинжалом с черной рукояткой. Его скалящийся братец. И Эмми – со слезами на глазах. Я тянулся к ней, желая успокоить, и не мог дотянуться.

– Тише, тише, – слышал ее голос. – Я здесь, рядом.

А должна быть в замке. Пытался ей это сказать, но не получалось. Будто якорь тянул обратно, на дно могилы. А я все хотел вынырнуть, выбраться, выжить.

– Говорила же, холод его добьет, – раздавался голос Лайзы. – Сказано, изельгардец. У них, по слухам, тепло.

– Ничего, справится. Должен справиться, – отвечала Эмми.

– Шли бы вы спать, голубушка. Я с ним посижу.

И, кажется, Лайзе удалось отправить Амелинду прочь. Можно было не сдерживаться. Еще показалось, что звучал голос лери Беллы, но его я и вовсе посчитал плодом воспаленного сознания. Хотя, может, она пришла проверить, работаю ли я, не покладая рук и не разгибая спины. Я тихо засмеялся.

– Ты что, мальчик? – тут же склонилась надо мной Лайза. – Не пугай меня так!

Но даже ответить ей не мог, горло саднило, и получался только хрип. А когда наконец-то уснул без сновидений, то едва сумел снова открыть глаза. И то потому, что рядом плакала Амелинда. Отыскал ее руку, сжал, ощущая бинты на пальцах, и затих.

– Эри? – Она тут же склонилась надо мной. – Эри, миленький!

– Все хорошо, – все-таки получился шепот.

– Боги-покровители, спасибо!

Я сомневался в помощи чужих богов. Лежал и думал, что каждый раз оказываюсь на грани жизни и смерти, но снова выбираюсь. Ради чего? Ради новых страданий? Есть ли хоть малейший шанс на свободу? На то, что смогу забрать отсюда Эмми? И превратить Эйшей в пепел? Я не знал. Надеялся из последних сил, только надежды осталось слишком мало. И если бы не Эмми, может быть, уже сдался. Только она продолжала держать за руку, шептала, что все наладится. Сладкая ложь. Увы, больше мне ничего не осталось.

– Вот, выпей. – Она прижала к губам какую-то посудину. – Молодец. Потерпи, ты слишком перемерз, надо время, чтобы поправился.

– Сколько прошло? – даже не шепот, а сип.

– Четыре дня.

Я спал четыре дня? Попытался приподняться, но снова упал на подушку. Что ж, похоже, духи смерти снова облетели меня стороной. Значит, буду жить. И не сдамся, не желаю умирать рабом.