Минут через пять атака черного чудовища стала менее интенсивной. «Цуйдермаар» в последний раз вздрогнул от удара, море забурлило, и черный гигант вновь скрылся в беспросветных глубинах, из которых он поднялся.

Устало опустив шпагу, я прислонился к поручням, чтобы отдышаться. Через пару минут я увидел лейтенанта Хармфельда, сжимавшего в руках винтовку. Выражение его лица не оставляло ни малейших сомнений в том, что он был полон решимости ею воспользоваться.

— Что… что все это значит? — пробормотал я.

Но Хармфельд и бровью не повел.

— Спрячьте оружие, Крейвен, — тихо сказал он. — И поднимите руки вверх. Вы арестованы.

Вероятно, в этот момент у Хармфельда возникли серьезные сомнения в моей вменяемости, ибо я громко расхохотался ему в лицо и не смог остановиться даже тогда, когда двое матросов отняли у меня шпагу и связали мне руки за спиной.

С моря доносились крики. Крики, полные страха и безумия. Предсмертные крики. Тишину ночи взрезал грохот выстрелов и треск горящих домов, и к этой адской мелодии примешивался раскатистый рев, от которого у всех матросов на борту «Цуйдермаара» волосы вставали дыбом.

Такой рев вряд ли могло издавать какое-либо живое существо.

— Что еще должно произойти, чтобы вы мне поверили? — сдавленно спросил я. — Там умирают люди, Хармфельд. Невинные люди!

Капитан «Цуйдермаара» не обращал внимания на мои слова. Он даже не смотрел в мою сторону, избегая моего взгляда, и я чувствовал, что он вовсе не так спокоен, как старался показать. Его пальцы настолько сильно впились в поручни, как будто он хотел сломать их.

На борту военного корабля было холодно. Ночь черным покрывалом легла на море, и ее тишину нарушали предсмертные крики гибнущего города. Даже плеск волн утих, и можно было подумать, что мы находимся в другом мире. Хотя, наверное, так оно и было.

— Черт побери, ставьте же парус! — крикнул я, хотя, честно говоря, прекрасно понимал, сколь бессмысленны мои слова. — Мы должны убираться отсюда!

Капитан Хармфельд, опершись о поручни, с явным усилием оторвался от наблюдения за тем, что происходило на берегу, и взглянул на меня. Несмотря на то что ночь была очень темной, я видел, какой он бледный. С момента атаки чудовища прошло три часа, но страх настолько въелся в душу голландца, что он, похоже, до сих пор не пришел в себя.

— Я не могу, Крейвен. — В голосе лейтенанта звучало сожаление. — Я должен подождать, пока вернутся лодки. — Сжав пальцы в кулак, он вновь взглянул на остров. — Если бы хоть что-то можно было увидеть!

— А я вам скажу, что там происходит! — в ярости воскликнул я. — Там точно такие же чудовища, как и то, что напало на «Цуйдермаар». И сейчас эти монстры уничтожают город и его жителей. И ваших людей в придачу.

Хармефльд побледнел еще сильнее. Его кадык нервно задергался, а правая рука еще крепче сжалась в кулак. Не сказав ни слова, он резко повернулся и вновь уставился на горящий город.

Все это началось полчаса назад. Мы с Хармфельдом сидели в капитанской каюте, перевязывая раны. Полученные нами повреждения нельзя было назвать серьезными, но их оказалось довольно много. Я, признаться, надеялся, что после всего происшедшего капитан наконец-то возьмется за ум, но, к сожалению, ошибся. Хотя я откровенно рассказал ему обо всем, что случилось со мной после моего прибытия на Кракатау, он не поверил ни одному моему слову. Возможно, на его месте я отреагировал бы так же.

В какой-то момент наше внимание привлекли крики, и мы выбежали на палубу. На небе стояла луна, однако ночь была слишком темной, чтобы мы могли рассмотреть, что происходит на острове. Крики не прекращались, и уже через несколько мгновений послышались первые выстрелы, а потом запылали дома. Но даже яркий свет пожаров, быстро охвативших весь город и порт, не давал возможности понять, что же там случилось.

Собственно говоря, Хармфельд просто выполнил свой долг, отправив пять пинасов «Цуйдермаара» с половиной своих морпехов на берег. И все же это было самое плохое решение из всех возможных. Я пытался предупредить его, но, естественно, этот упрямец меня не послушал.

Я был совершенно уверен в том, что ни один из его матросов не вернется живым. Первую вспышку пожара мы увидели полчаса назад, а потом огонь перекинулся даже на море, словно вода была покрыта пленкой горящей нефти.

Честно говоря, мне и не нужно было видеть происходящее. Моей фантазии вполне хватило на то, чтобы все это представить. Наверняка там были создания Дегона — такие же, как чудовище из протоплазмы, напавшее на «Цуйдермаар» и похитившее маюнде. А еще там, должно быть, находились его ужасные ссаддиты, устроившие этот чудовищный пожар.

Да, Хармфельду больше не видать своих солдат. Но и мы, оставшись здесь, тоже погибнем. Конечно, нам удалось отразить первое нападение чудовища, но это ни о чем не говорило. Я слишком хорошо знал Дегона, чтобы поверить в то, что он сдастся и легко пойдет на уступки.

— Тогда по крайней мере снимите с меня наручники! — требовательно произнес я. — Эти штуки не очень-то удобные.

Нахмурившись, Хармфельд взглянул на тонкую серебристую цепь, соединявшую наручники. Казалось, он раздумывал, зачем они вообще там, но затем покачал головой.

— Наручники и не должны быть удобными.

— Черт побери, Хармфельд, я же спас вам жизнь! — вырвалось у меня.

Голландец вздрогнул, как от удара.

— Это нечестно, Крейвен, — сказал он. — Я вам, конечно, благодарен, но… — Замолчав, он вздохнул и вновь посмотрел на берег. — Я не могу. — Это прозвучало как извинение. — У меня есть приказ, и я должен его выполнять. Вы же знаете, почему я арестовал вас и вашего друга.

— Нет, — раздраженно ответил я. — Но, несомненно, вы сейчас обо всем мне расскажете.

— И зачем вам создавать такие сложности? — Хармфельд помрачнел. — Вы ведь не будете отрицать, что знали Эльдекерка? Вас видели вместе.

— Но я его не убивал! — выдохнул я. — И Шеннон не убивал. Совсем наоборот, лейтенант! Эльдекерк был на нашей стороне!

— На вашей стороне? — переспросил Хармфельд. — Что вы имеете в виду?

— Почему бы вам не рассказать мне, что произошло? — вопросом на вопрос ответил я. — И почему вы решили, что Эльдекерка убили мы с Шенноном?

— Он сам сказал, — ответил голландец. — Крейвен, его нашли с ножом в животе. Перед смертью он успел назвать ваше имя.

— И вы считаете, что этого достаточно, чтобы обвинять человека в убийстве? — возмутился я. — Вы что, с ума сошли?

— Нет, — улыбнулся Хармфельд. — Может быть, вы и не виноваты, Крейвен. Но если это так, тогда почему вы со своим странным другом отказались идти с нами? Вы, несомненно, понимаете, что если человек, которого не в чем обвинить, убегает при весьма драматических обстоятельствах, то его поведение выглядит довольно подозрительно.