– Э-э… Верно.

Рейн с удивлением смотрела на молодого Дракона Ночи.

– Ты хочешь на мне жениться? Вот уж не подумала бы.

– Я не хочу ни на чем настаивать, – поспешил заверить Илвар. – Просто мне не по себе было от одной мысли, что тебе кого-то навяжут. Я считаю, что ты сама должна выбирать, так что…

– Но что я объясню Рун Мэйх?

– Что вас сперли дикие Мортимеры, и вы тут ни при чем, – поспешил вставить Дэйн.

– Мы доставим вас в вашу метрополию, – заверил ликвидатор, оглядываясь. – Надо немного подождать. Сейчас аномалия активна, надо переждать. Буквально десять-пятнадцать минут.

– Переждем. – Илвар наконец догадался, что его спутнице неуютно в своей прозрачной одежде, и он предложил ей свою куртку. – А как же наши ребята?

– Инглар и Ньямо? Ну, им придется посидеть в вытрезвителе. Думаю, известие о том, что мы учинили в метрополии Блюстителей Закона, удивит их не меньше, чем остальных.

– Ты с ними не поделился своими планами? – уточнил Илвар.

– А зачем? Куда удобнее, когда участники кампании посвящены лишь в ту часть плана, которая касается их непосредственно. Так удобнее и безопаснее. К тому же я сам не знал, во что превратится наше предприятие. Но – тем лучше.

Сияние вокруг компании постепенно меркло, и скоро вокруг наступила полная темнота и тишина – во мраке почему-то совершенно не хотелось разговаривать. Мэлокайн извлек из-за пазухи второй артефакт, который слегка засветился в его ладони. Свет озарил притихших приключенцев и участок песчаного пола. Ликвидатор поводил артефактом из стороны в сторону и, не обнаружив признаков, которых опасался, предупредил спутников.

– Ну что, сейчас переместимся. Куда вас доставить, леди Рейн? К метрополии?

– Да, если можно.

– Илвар, сопроводишь, – распорядился Мэлокайн и начертил в воздухе полукруг, который тотчас же засветился алым. Сияние тут же истаяло, оставив в воздухе неясный, едва видимый след, который, сформировавшись, зажил собственной жизнью, вытянулся в дугообразный контур и распахнул в воздухе телепортационный проход. Туда ликвидатор быстро толкнул Дракона Ночи и девушку клана Даймен. – Так, теперь твоя очередь, Энрейд. Не посидишь пока в моей ухоронке?

– С удовольствием. Мне б пока в городе не показываться.

– Ладно. Тогда с тобой, Дэйн. Доставь леди клана Упарити в ее метрополию и отправляйся-ка домой.

– Но я… – начал было младший брат, но не успел даже закончить.

– Потом поговорим, – отрезал старший и толкнул Арман-Мортимера вместе со странно одетой девушкой в портал, засиявший чуть иначе, чем предыдущий – видимо, из-за того, что теперь был запрограммирован на другие координаты. – Идем, Энрейд.

– У тебя, в твоем убежище, есть компьютер? – спросил Хакер, пристраивая на плече свой рюкзачок.

– Естественно. И очень мощный.

– Замечательно, – с удовлетворением в голосе произнес компьютерный гений и спокойно шагнул в портал.

Подготовка к свадьбе Катрины с Верноном потребовала целых два месяца. Жених швырял деньги направо и налево, заказал самые дорогие автомобили, церемонию в самом роскошном – с его точки зрения – храме, несколько килограммов цветов, самые кричащие драгоценности. Молодая вдова попыталась выбрать себе скромное платье, в котором в то же время не стыдно было бы появиться перед посторонними людьми, но Вернон решительно вмешался и заказал своей невесте самое пышное платье, какое только нашлось в каталоге салона.

Одеяние получилось вульгарным и роскошным до неприличия. Жених смотрел на получившееся платье с удовольствием, Катрина же просто отворачивалась от зеркала. Но она решительно установила для себя – ни в чем не спорить с будущим мужем. В какой-то степени отвращение к выбранному наряду даже принесло ей облегчение. Это свидетельство отвратительного вкуса Вернона вызвало у нее злорадную радость. Молодому мафиози никогда не сравниться с Руином, но она и не собиралась прикладывать даже минимум усилий к тому, чтобы полюбить своего будущего мужа.

Она ненавидела бы его, если бы чувствовала в себе силы. Катрина понимала, что рано или поздно безучастность сменится жаждой жизни. Рано или поздно горе должно отпустить ее, и тогда равнодушие к Вернону превратится в ненависть. И тогда надо будет приложить немало усилий к тому, чтобы для ребенка жизнь в доме отчима не превратилась в ад. Дети ощущают настрой своих родителей лучше, чем самый чувствительный прибор. Жизнь в доме, где царит ненависть, может искалечить душу ребенка. Молодая женщина обдумывала любую возможность передать малыша на воспитание родственникам. Она готова была даже обречь себя на разлуку с ним, лишь бы сын Руина рос в нормальной, человеческой атмосфере.

Себя она считала конченой.

Свадьба надвигалась неотвратимо. Все попытки получить энергетический элемент эмбриона от Вернона до бракосочетания закончились неудачей, и Катрина смирилась.

– Ты ведь можешь задумать побег, детка, – сказал он ей без злобы. – Ты сейчас в таком нервном состоянии. Впрочем, я уже знаю, что к беременным женщинам нужно относиться терпимо. Я прочитал очень много книг на эту тему.

– Зачем? – без интереса спросила она.

– Затем, что рано или поздно ты родишь мне моего сына. Но и твоего нужно будет воспитывать. Как видишь, я подхожу к делу серьезно. Я держу свое слово.

– Я предпочла бы, чтоб потомка Мортимеров растили Мортимеры.

– И чтоб из него получилось бы такое же мерзкое и бесполезное нечто, как из большинства Мортимеров? Не болтай ерунды. Если будет мальчишка, он должен вырасти настоящим мужчиной. И довольно об этом. Ты, женщина, ничего не можешь понимать в воспитании мальчиков. Девчонку сможешь воспитывать по своему разумению. И довольно об этом.

Опустив голову, Катрина замолчала. Спорить было бесполезно, да и опасно, если уж говорить откровенно. Перестав возражать Вернону, она не только уступила собственной душевной слабости (она едва ощущала в себе силы бороться за ребенка), но и немало выиграла. Молодая вдова, перестав спорить и настаивать на собственном мнении, будто его у нее и вовсе не было, стала в глазах Вернона вдвойне привлекательной. Заметив, что невеста больше не артачится, не показывает характер, он стал нежен и внимателен, заваливал ее подарками, которые она, впрочем, принимала лишь затем, чтобы не злить его, и стремился уступать, дабы укрепить Катрину в мысли, что именно так, как сейчас, ей и надлежит поступать в семейной жизни.

А самой Катрине хотелось верить, что, уступая, она сможет добиться от Вернона скорейшего возврата ее малыша. За будущее его, даже если все-таки родится сын, она не слишком волновалась. Клан – это такой конгломерат, который не по зубам даже самому могущественному мафиози. Ей стоит только намекнуть, что в доме Вернона с отпрыском Руина обходятся плохо, и клан немедленно отнимет ребенка у отчима. Закон всегда будет на стороне Дома, нет никаких сомнений.