Кэрд почувствовал к Мейзи какую-то смесь гнева и восхищения. Она ведь была столь занята. И все это успела проделать еще до их первой встречи.

— Если я соглашусь с этим, — сказал Кэрд, — телевизионщики представят меня в любом свете — в каком вздумается. Я догадываюсь — в каком. Все мои действия преподнесут как криминальные, а в конце несомненно заставят меня выказать социально приемлемое покаяние и сожаление. В сценарии не будет ни строчки, которую можно было бы истолковать как антиправительственную. Ни слова о мошенничестве, коррупции, жестокости властей.

— Все будет представлено так, чтобы вызвать у зрителей симпатии к вам, чтобы он мог отождествить вас с персонажем. Вас изобразят искренним, но заблуждающимся. А последнее изменение личности — как отказ от предыдущей. Это станет актом самоотречения, жертвоприношением, сделанным, чтобы отрезать себя от прошлого. В финале вы предстанете добропорядочным гражданином Кэрдом.

— Я и есть такой, — проговорил он. — Но мне не нравится, что меня собираются изобразить в искаженном свете — как в чистом виде преступника. Правительство все равно не перестанет преследовать меня. Оно не позволит мне стать таким, каким оно якобы желает меня видеть и каким я сам хочу стать.

— Не в этом беда, — сказала Мейзи. — Я имею в виду сценарий, когда он будет написан. Я придумала великолепный ход: вы должны будете комментировать рассказ — перед каждой серией поясняющие субтитры и, по необходимости, в течение действия. Таким образом мы сведем на нет любое вмешательство правительства. Разумеется, его точка зрения тоже будет отражена, но ее воздействие окажется минимальным. Я…

— …обдумала великолепную идею — закончил Кэрд. — Это звучит так, будто вы уже работаете для телевидения.

— Натурально. Работаю, — согласилась Мейзи. — Вы знаете, я иногда слишком разбрасываюсь. И еще одно. Я… не говорила вам? Забыла. Так много надо было сказать. Меня пригласили работать над этим проектом, его поддержали… проект. И я…

Кэрд поднялся, складывая салфетку и кладя ее на стол.

— Вы используете меня! Вот чем объясняется этот обед, вот почему вы по сути пригласили меня в свою постель. И вы — омбудсперсона!

— Эй! — воскликнула Мейзи озлившись. — Я стараюсь изо всех сил, чтобы что-то сделать для вас. Я никогда не уклоняюсь от своих служебных обязанностей и не позволю вмешиваться в мои дела. Не забудьте это! Но ни один закон не запрещает мне зарабатывать дополнительные кредиты или попробовать себя в новом деле. Эта телевизионная затея слишком интересна, чтобы от нее отказаться. Кроме того, я думаю, писать сценарии — подходящее для меня дело. Для этого не нужен большой талант, вы же знаете. Не забывайте еще, какую пользу все это принесет вам. Проект может изменить всю вашу жизнь к лучшему!

— Несомненно он изменит вашу. Благодарю за обед.

Кэрд вышел. Но не без некоторой досады. Ведь она — специалист по эродинамике, знает все, что только можно знать о технике соития. Однако сожаления быстро прошли. Мейзи не любила его, наверно, он и не нравился ей вовсе, а потому она не могла дать ему одного, что имеет для него определяющее значение.

Прошло девять субдней — и появилась пробная [обычно демонстрируется для привлечения рекламодателей] двухчасовая серия фильма из семи частей ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПОТРЯС МИР.

Кэрда это не застало врасплох: фильм рекламировался уже субмесяц. Кэрд узнал, что телебоссам вовсе не требовалось его разрешение — они могли сколько угодно изображать его. Подлинный Кэрд и его последующие личности Тингл, Дунски, Репп, Ом, Зурван, Ишарашвили и Дункан более не существовали. Вопрос об их согласии на воплощение в фильме даже не возникал. Финальная часть — о новом Кэрде — была совсем не драматической. Ее составили из лент, отснятых, когда он был в институте реабилитации: за едой, во время физических упражнений или бесед с пациентами и гэнками. Все это сопровождалось закадровыми голосами всевозможных комментаторов, психологов, репортеров и правительственных чиновников. Откопали и ленты, на которых он был заснят после возвращения в Манхэттен. Он и не знал о них, но особо не удивился.

Хотя Кэрд и убеждал себя, что ничего, кроме злости и потери душевного равновесия, от этих просмотров не испытает, любопытство взяло верх. И в итоге он был рад, что заставил себя посмотреть фильм. Во многих отношениях он так же мало знал о собственной персоне, как и обычный гражданин. Единственный способ определить, в каких случаях шоу уходит от правды сравнить подозрительные фрагменты с документальными лентами этих событий. Поскольку по большей части ленты состояли из кратких съемок эпизодов, особенно сопоставлять Кэрду было не с чем.

По правде говоря, он узнал больше, чем предполагал. Очевидно, деятели из телеканала получили доступ, разумеется, с разрешения правительства, ко многим официальным отчетам. Так, показали воспроизведение его побега из считавшегося неприступным института реабилитации. В комментарии, предшествовавшем этой части, утверждалось, что сцены на сто процентов соответствуют действительности. «Так вот как я это сделал», — бормотал Кэрд.

Вместе со зрителями Кэрд испытал глубокое волнение, когда он — будучи Сен-Джорджем Дунканом — умыкнул стоунированную Пантею Сник, спрятанную на складе в Нью-Джерси. И восхищался собственной ловкостью — сюжет с проникновением в лабораторию вблизи прибежища беглых, где ему удалось вырастить в специальной ванне своего двойника и, предварительно умертвив его, оставить двойника в лесу. Там он был обнаружен гэнками, и погоня за ним тогда временно прекратилась: власти поверили, что он мертв.

Однако ни слова не прозвучало о мошенничестве, лживости и продажности высших чинов в иерархии. Негодяями объявлялись лишь все члены различных подрывных организаций, умудрившиеся пролезть на высокие посты, включая ныне покойного Мирового Советника Дэвида Джимсона Ананду.

Частично шоу состояло из лент, снятых во время совещаний органиков в пору самой бешеной охоты за Кэрдом. Он нашел их интересными. Такие материалы впервые демонстрировались публике. Они не только позволяли получить представление о методах гэнков и их провалах на его примерах, но и держали зрителя в напряжении, хотя конец ему был известен.

Актер, игравший Кэрда, исключительно походил на него, а все потому, что это был вовсе не актер, а компьютерное воспроизведение, смодулированное на основе реального лица. Таким же способом имитировали и Сник.

Последняя часть заканчивалась совсем не так, как говорили Кэрду. Это была фантастическая сцена: восемь его имитаций собрались в одной комнате и беседуют между собой. Потом они спорили, временами ожесточенно, о том, что они затевали сделать и почему стрелки отклонились в антисоциальную сторону. В заключение все сошлись на том, что их обманули. Они считали, что борются с правительством, а обернулось так, что они воюют с другими преступниками — ничтожной кучкой чиновников, которые стремились к более высокому статусу и власти и использовали незаконные средства для достижения этого.

Все было весьма убедительно, но Кэрд не верил ничему. Его терзала мысль, что истинный Кэрд, который предположительно знал правду, не согласился бы с такой трактовкой.