– Извините, мужики, – сказал я по возможности удрученно. – Так получилось.

– Вопрос прежний, – сказал Главный. – Где золото? – Выжидательная пауза, полная какого-то скрытого смысла, абсолютно неведомого мне. – Или там было что-то другое?

И снова пауза.

– Мужики! – Я постарался вложить в свою речь как можно больше здравого смысла. – Там не было никакого золота. Вернее, может, оно и было, но я его не видел.

Они быстро переглянулись.

– А что видел? – спросил Главный, закуривая сигарету. – Ну-ка расскажи все подробно.

Я тоже закурил и стал подробно рассказывать, как «Валдай» прилетел, как открылся люк, как раздался голос и задал вопрос и как я на него ответил. Я решил ничего не скрывать, потому что скрывай не скрывай, а дело сделано, ничего уже не исправить. Другое дело, поверят ли они во весь этот бред? Потому что иначе как бредом мой разговор с голосом Елисея Бурко не назовешь. Очень не хотелось говорить им, чего именно я попросил у Елисея, но я все же сказал. Они и глазом не моргнули, эти подручные Маркеля, их, похоже, трудно было чем-нибудь удивить. Мало того, мне даже показалось, что они чего-то подобного и ждали. По крайней мере скепсиса в их глазах я не заметил.

– Больно уж все у тебя складно, – только и сказал Главный. А Амбаломент хмыкнул и добавил:

– Писатель же. Сочинитель. Они тебе чего хошь насочиняют, говнюки.

Но, похоже, говорил скорее по долгу службы, чем по велению сердца.

– Ладно. – Главный выбросил недокуренную сигарку. – Теперь слушай сюда. Наши люди из компетентных источников слили нам информацию о контакте «Валдая» с тобой. Источник информации верный. Он подтверждает твои слова. Ты, наверное, не знаешь, что той же ночью войска ПВО сбили «Валдай». Летающего клада больше нет. Ты вызвал в Лебяжьем милицию, все нам испортил, поэтому, сам понимаешь, теперь ты нам должен по гроб жизни. Шутки кончились, Мартов. Ты, конечно, уже понял, что мы приехали сюда не для того, чтобы мочить тебя. Пустили бы «стингер» в окошко – и до свидания. Теперь слушай внимательно, два раза повторять не буду. И постарайся отнестись к моим словам очень серьезно. Елисей Бурко последние годы жизни провел в монастыре. Называется Зосимова пустынь – это под Александровом. Там он и умер. – Голос Главного сделался особенно отчетлив. – Мы проконсультировались со специалистами в… э-э… определенной области… и вот что… Ты едешь в эту самую Зосимову пустынь и находишь могилу Бурко. В монашестве он – Илларион. Это с Ярославского вокзала до станции Арсаки. Там спросишь…

Такого оборота я, честно говоря, не ожидал. При чем тут монастырь-то? Я и монастырь – это по меньшей мере нонсенс.

– И что? – Я пожал плечами.

– Ты слышал что-нибудь о нетварных энергиях? – спросил Главный. – Об ангелах? О том, как кое-кому в тонких снах являлись святые? Что молитва некоторых угодников Божиих творит чудеса?

Так вот с какими специалистами они консультировались!

– Так, в общих чертах. – Я все еще не понимал, куда он клонит, но в любом случае эта тема мне очень не нравилась. Почему-то побаивался я ее и всегда сторонился.

– Видишь, какой продвинутый попался клиент! – похвалил меня Главный.

На что Артур сквозь зубы ответил:

– Видеть не могу его торец. Так бы и въехал. – И поерзал в карманах плаща кулаками.

– Ну и что? – сказал я Главному. – Ну, приехал, ну нашел могилу…

– Как что? – притворно изумился он. – Он тебя уже знает, вы с ним уже, так сказать, познакомились. Стоишь у него на могиле и, вместо какого-то там счастья для какой-то своей подруги, просишь совершенно другого. Сам знаешь чего. Или напомнить?

Вновь повисла пауза. Картина, которую Главный набросал тут скупыми мазками художника, вызвала во мне приступ буйного веселья. Однако не та была обстановка, чтобы его выказывать. Но я все-таки не выдержал, засмеялся. Это был не бред, это пахло уже полным маразмом, полнейшим. Они молчали, оба. Это было нехорошее молчание.

– У вас с крышей все в порядке, мужики? – по возможности деликатно спросил я. – Ведь это даже не бред, это уже маразм. Впадайте в него без меня.

Главный взглянул на Амбаломента с эдаким сожалением.

– Может, действительно, Артур, вломить клиенту для стимула? – И мне: – Ты будешь делать все то, что я тебе скажу, вонючка. Так или иначе, но будешь. Потому что другого выхода попросту нет. Ты нам все изгадил – теперь делай, что тебе говорят. Ты же не знаешь, с кем связался, урод. Ты думаешь, мы тебя бить будем? Мы подсадим тебя на один хороший препарат. Два дня – и ты растение. Скажут тебе: жри елочные игрушки – и ты будешь их жрать и запивать дизельным топливом. Медицина сейчас зашла так далеко, что ты даже не представляешь. И не забывай, у нас есть заложник. Мы ее из дома не выпустим, сам понимаешь. А в окошко вылетать она не умеет. Разве что на помеле.

Но я-то уже знал, что никакого заложника у них нет. Они не тронут тебя, Анечка, нет, не тронут, потому что последний звонок с твоего мобильного пришелся как раз на номер, с которого десять минут назад мне в ненавязчивой форме предложили спуститься вниз. Это был номер телефона Амбаломента; он со мной и говорил. Между звонками прошло двадцать шесть минут – время «Анкермана» в пути. Ты позвонила между кофе и ванной – вышла на балкон с понтом вытряхнуть юбку, набрала номер и произнесла два слова: «Он дома». Ну, или что-то в этом роде. И, скорее всего, ты сказала им, что сдашь меня при одном условии: «Вы его не тронете». Хотя, с другой стороны, зачем я им покалеченный?.. Чего я никак не мог понять – почему им нужен именно я? Действительно потому, что я уже вступил в мало-мальский контакт с Елисеем или по какой-то другой причине? Еще вопрос: они передали тебе мои слова, Анечка, которые я произнес там, в «Валдае»? Хочется верить, что нет. И самое главное: как они тебя заставили работать на них? Запугали? Или купили? Или… или все гораздо проще?

– Ладно, мужики, договорились, – сказал я. – Поеду в монастырь, найду могилу. Но неужели вы верите, что стоит мне попросить – и он даст вам золото, бриллианты или какое другое лавэ? Ну это же клиника, мужики!

– Но ведь он прилетал? – спросил не столько у меня, сколько у самого себя Главный. – Прилетал. Разговор у вас с ним состоялся? Состоялся. Это зафиксировано, записано, против этого не попрешь. Хотя со стороны выглядит научной фантастикой, согласен. Я рассуждаю логично?

– Ну более-менее.

– В принципе быть этого не может. Ведь так? – Он рассуждал вслух, и в его рассуждении безусловно была определенная логика. Все портила его зацикленность на этой теме, он был поглощен ею, он был внутри нее и потому был субъективен. – А оно было. Так почему ты хочешь лишить нас логически вытекающего продолжения этой научной фантастики? Поскольку ты все нам испоганил, тебе и исправлять. Где слабое звено в цепи моих рассуждений?

Спорить с ним было бесполезно. Амбаломент взглянул на часы. Сквозь боковое стекло я разглядел огонек сигареты: кто-то курил в машине на переднем сиденье.